Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 174
новые сотни тысяч… жалкий подлец!
Обер-лейтенант не спускал с Дирка глаз. И тут он неожиданно рванул на него и ударил. В ту же секунду раздался выстрел, пуля скосила в потолок. Бройер забрал у лейтенанта пистолет.
– Не вы, Дирк! – со стоном выдохнул он. – Только не вы, мальчик! Я все понимаю, но вы не имеете права!
Когда через несколько минут возбуждение улеглось и рядовые, тихо ругаясь, ушли, капитан спросил Бройера:
– Почему вы не дали Дирку поступить, как он хотел? Ведь он прав: пуля самый лучший выход… Ах, как все низко, как отвратительно…
– Неужели вы готовы исполнить даже последнюю волю этих бандитов? – яростно воскликнул Янкун. – Они только и ждут, что мы клюнем на приманку… тогда никто не вернется домой! Мы слишком много видели, слишком много знаем! Представляете, как они нас боятся, даже сейчас!
Айхерт устало отмахнулся:
– К чему все это! Война, по моему мнению, проиграна. Псих устроит Германии гибель нибелунгов. Так ли уж надо возвращаться к этим преступникам после всего пережитого здесь?.. Бройер, я, кажется, навсегда разучился смеяться.
Бройер взял капитана за руку.
– Так точно, возвращаться! – сказал он. – И постараться сделать все, чтобы подобного больше не повторилось, никогда! Привести виновных к ответственности, вот ради чего мы должны жить! Германия не погибнет. За ночью наступает день. И когда-нибудь мы снова научимся смеяться… Гитлер хочет нашей смерти. Остаться в живых значит поступить против его воли и сделать первый шаг навстречу новому будущему!
В подвале большого полукруглого здания на юго-западной стороне Красной площади сидел в кругу офицеров полковник Люниц. Его смугловатое лицо, словно в кожаной маске, было изрезано глубокими морщинами и складками, а на угловатой голове белели короткие кудряшки, напоминая покрывший пашню апрельский снег. Полковник пребывал не в лучшем расположении духа. После того как в один злосчастный день штаб дивизии обернулся эфемерным “штабом Унольда” и канул в неизвестность, он, полковник Люниц, командир артиллерийского полка, всеми правдами и неправдами привел сюда, в Сталинград, остатки танковой дивизии (тех немногих людей и машины, которые уцелели после тотального прореживания), он преодолел все таившиеся в котле опасности, чтобы теперь ожидать на Красной площади конца. Но маленькую кучку людей лишили даже этого. Полковник Ростек – тот самый человек-кремень, который после разгрома в южной части города на три дня снова выправил положение на реке Царице, – поручил Люницу прочесать подвалы разрушенных домов и сформировать новую боевую роту – из своих людей и тех, кого удастся набрать. Такие жалкие отряды держались только на честном слове да на обещанном пайке и на участке Царицы при первой же атаке русских были беспощадно смяты. Их остатки теперь окопались на южном конце Красной площади, у врага под носом! Театр Горького напротив, набитый ранеными под самую крышу, очистили. Но посреди дороги, аккурат перед их командным пунктом, вот уже целый час стояли истуканами три русских танка, наведя стволы на здание. Они вряд ли намерены торчать тут долго, не причиняя никому вреда! Подбить бы, да нечем – бронебойные орудия все вышли. Сюда бы обер-лейтенанта фон Хорна с его последним танком! Но тот стоял дальше, в районе вокзала, где русские тоже уже засветились… И как некстати этот безумный приказ! Вот уже несколько дней штаб армии располагался на северной стороне площади в универмаге, на участке полковника Ростека (пардон, генерала, “за успешную организацию обороны на Царице” он получил повышение). Но русские-то здесь, на юге! Не удивительно, что настроение у всех было тревожное. Во всяком случае генерал Шмидт, начальник штаба армии, только что звонил лично.
– Слушайте, Люниц, – сказал он, – южную границу Красной площади нужно удержать любой ценой… Любой ценой, вам понятно? Головой отвечаете за то, чтобы нас не сняли отсюда сегодня ночью.
– Да, но, господин генерал, чем же…
– Любой ценой, я сказал, любой ценой! Ясно?
Трубку положили. Отдавать приказы дело нехитрое.
– Положение дрянь, но ничего не попишешь! – сказал полковник, обводя глазами присутствующих. Он прочел на лицах офицеров полное понимание. Тон, конечно, не самый изысканный. Зато гораздо более доходчивый. Вошел рядовой. Первым делом тщательно стряхнул снег, потом взял под козырек.
– Господин полковник, возле театра только что прокричали, чтобы мы в срочном порядке очистили здание, иначе их танки откроют огонь.
– Вот так сюрприз, – сказал полковник. – Впрочем, с их стороны очень даже мило – предупреждать. Коли они так вежливы, значит, непременно снова подадут голос. Очень хорошо, – обратился он к солдату, – если еще чего захотят, позовите меня!
Рядовой вышел, тяжело ступая.
– Что будем делать? – вслух размышляет полковник и потирает нос. – Очистить балаган нельзя. Это вразрез приказу штаба армии. А рисковать и подставлять людей под обстрел… Сколько у нас раненых?
– Сотни четыре, а то и все пять, господин полковник! – сказал капитан Шульте, адъютант.
– Тоже не выход! Как тогда быть?
Через четверть часа полковника позвали наверх. Он появился в оконном проеме и устремил взгляд к театру, где замерли три танка. Возле парадного входа безо всякого прикрытия стоял немецкий офицер, сложив руки рупором.
– Внимание! – кричал он. – Ультиматум Красной армии полковнику Люницу! Внимание! Командование Красной армии требует в течение десяти минут освободить здание! В противном случае будет открыт огонь!
Офицер повторил требование дважды, а потом удалился. Полковника Люница больше ничто не удивляло: ни немецкий офицер, который служил у русских глашатаем, ни тот факт, что им известно его имя. Находясь посреди такого содома, он разучился удивляться.
– В течение десяти минут? Да они в своем уме?! – возмутился он. – Ступайте к ним, Шульте, и попробуйте втолковать, чтобы хулиганство свое оставили. Смысла ведь все равно никакого!
Капитан Шульте вытащил платок, но, мельком взглянув на него, снова убрал. Цвет его был неоднозначным. Взял вместо флага листок бумаги и направился через дорогу к театру, мимо трех танков.
Примерно через двадцать минут он вернулся.
– С ними не сговоришься! Господин полковник должен сам!
– Вот как, значит! – сказал полковник и, прихватив с собой двух штабистов, отправился на переговоры. Русские встретили их и повели вглубь здания. Даже не сочли нужным завязать глаза. Все кишмя кишело солдатами. Они сидели группами вокруг костров, словно войны и в помине не было. Интересно, как защищать штаб армии от этой массы – с его-то пригоршней людей! И вдруг его озарила мысль поистине Соломонова! Да, еще есть шанс все уладить, только бы провернуть задуманное.
В гостиной деревянного дома, полностью сохранившегося и обжитого гражданскими, немецких офицеров встретил майор. Он включил рацию, сказал несколько слов и передал аппарат полковнику. Тот сначала откашлялся.
– Полковник Люниц, командир танковой дивизии, слушает! – доложился он. Правильно себя подать –
Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 174
