Книга Короли пепла - Ричард Нелл

Топор по спирали рассек воздух, летя в цель. Бирмун хотел закричать, но успел только дернуться и сжать кулаки, когда оружие просвистело мимо. Дагмар не шелохнулся.

Оружие ударило рукоятью вперед – и прямо ему в живот.

От силы и тяжести броска он рухнул на корточки. Уперев руки в колени, Дагмар кашлял и блевал. Толпа вначале ахнула, затем взревела в знак одобрения. Мужчины смеялись и подхватывали, и так продолжалось несколько долгих минут, покуда злость на лице Брэка не стала видна всем, а Дагмар снял с глаз повязку и выпрямился. Голос метателя напрягся.

– Так плохо думаешь о моих навыках, что даже не сдвинулся? Снова меня оскорбляешь?

Бирмун дернулся, не в силах поверить, что старик не шевельнулся – и что он оказался таким идиотом. Судя по хмурым взглядам и гримасам остальных зрителей, они сочли это оскорбление несправедливым. Но все-таки они молчали.

Даг снова уперся руками в колени, чтобы удержаться в вертикальном положении, затем указал на того старикана, который вел счет:

– О, я б не стоял, – выдохнул он и простонал. – Но ваш южный говор хрен поймешь. Я и не знал, что это был счет.

Бирмун моргнул, и воины-южане по очереди посмотрели друг другу в глаза. Хохот первого мужчины превратился в рев, охвативший половину лагеря. Даже Брэк в конце концов позволил себе ухмыльнуться и кивнуть, и когда он отвернулся, угроза насилия развеялась, как дым в ночи.

Все еще недоумевая, Бирмун чуть ли не на руках отнес Дага обратно к их костру и опустил на землю.

Позже, когда они все еще отдыхали у огня, старый вассал его отца схватился за живот, его лицо было бледным.

– Знаю я, знаю, – прошептал он. – Поверь мне, знаю, но шевельнись я, вождь, и стал бы мертвецом. Эти люди – психи.

Бирмун фыркнул, думая: гори этот шаман в аду, но он меня предупреждал, и просто радуясь, что Даг не погиб в поединке. Они съели еще крольчатины, запивая в основном водой и немного арогом и шутя, чтобы облегчить боль.

Когда наступила ночь, стоны Дага стали громче, и вскоре он отверг питье. Его глаза увлажнились; с помощью Бирмуна он дважды пытался опорожнить кишки, но исторг только кровь. На третьей попытке он поскользнулся и упал в грязь, уставившись в ночь и зовя по именам своих детей. Бирмун, придерживая его голову, позвал на помощь.

Пришел только шаман. Он взглянул на живот и лицо Дага, принес травяной отвар и влил мужчине в горло, но и тот вышел обратно. Мягко, словно любящая мать, он заговорил мужчине на ухо, а вскоре посмотрел на Бирмуна и покачал головой.

Прежде чем над деревьями их лагеря взошло солнце, Дагмар утих на коленях Бирмуна. Благодаря травам шамана он не кричал в агонии и слабо улыбнулся Бирмуну, после чего закрыл глаза навсегда. Бирмун и Букаяг сидели вместе, когда наступил рассвет.

– Сожалею о его смерти, – сказал шаман и затем резко встал, словно принял какое-то решение. – Но все равно светает, и нам пора начинать, обратив наши помыслы к живым.

Бирмун чувствовал оцепенение, а под ним – только мстительную скорбь, ненавидящую каждого человека в этом лагере.

– Начинать что? Хоронить моего слугу?

Шаман сделал выдох и повернулся к своей палатке.

– Нет, Бирмун. Эти люди позаботятся о нем. Они не получили никакого удовольствия от его смерти и отнесутся к его телу с уважением. Ты должен начать сборы домой, к твоей жрице. Я еду с тобой.

ГЛАВА 49

Бирмун проснулся с восходом солнца и напрочь забыл, где он. Его бедра пульсировали тупой болью; он сел и, по крайней мере, вспомнил, что в прошедшие дни мучительно ездил верхом. Затем он увидел Букаяга, возвышающегося над остальными людьми возле все еще не потухшего костра.

Разбойники – или кем они там были – принесли Бирмуну воды и свежеприготовленной крольчатины, вместе с какими-то кореньями, которые он затруднился распознать. Очевидно, позаботились и о его лошади, убрав некоторые предметы, раскритикованные арбником, и добавив как минимум один бурдюк с водой. Бирмун испытал смущение, так как не знал, кого за это благодарить. Он поискал глазами Дага, чтобы спросить – затем вспомнил, что с ним случилось, и его желание благодарить кого бы то ни было пропало.

– Доброе утро. – Шаман приблизился и уважительно кивнул. На нем были простые тканые рубаха и штаны, кожаные онучи для верховой езды и темный плащ. – Тебе удалось немного поспать?

Бирмун знал, что ему следовало бы ответить на этот жест, но чувствовал слишком сильное ожесточение, чтобы себя заставить.

– Я готов, если ты это имеешь в виду.

Букаяг проигнорировал ответ, а может, не заметил его непочтения.

– Я полагаю, ты захочешь, чтобы твой… степняк сопровождал нас?

– Мой разведчик. Да. Ты возьмешь с собой воинов?

Странные глаза шамана, казалось, сверкнули при этих словах, как будто вопрос позабавил его.

– Нет, вождь, меня защищают боги. Теперь встань. Боль не утихнет, пока не пошевелишься.

Мгновение Бирмун не мог поверить, что этот шаман способен к сочувствию, но затем понял: тот имел в виду его физическую боль. Он застонал и приподнялся, чувствуя себя слабым и весьма небольшим, встав рядом с Букаягом.

Воины в лагере не скрывали пристальных взглядов, хотя Бирмун вскоре понял, что смотрят не на него, а на шамана. Мужчина почти такого же роста, как Букаяг, в конце концов подошел к ним, когда они готовили коней. На нем был бронзовый венец и серьга вождя, и Бирмун предположил, что это, должно быть, знаменитый Айдэн из Хусавика.

– Почему бы нам не сопроводить тебя, шаман? Позволь мне послать хотя бы несколько человек. Или отправь Эгиля вместо себя. Несомненно, скальд уже может говорить за тебя. Кто нам поведает волю богов?

Букаяг положил руку на широкие плечи мужчины.

– Я возьму Эгиля. Мне может понадобиться его красноречие. Изготовь столько досок и такелажа, сколько сможешь, а затем достаточно телег, чтобы перевезти все это на Север. Не бойся, я вернусь через четыре дня.

То, как он объявил о своем возвращении, звучало скорее пророчеством, нежели оценкой, и рослый вождь кивнул, словно был полностью удовлетворен. Вперед вышел воин поменьше ростом и с Северным выговором:

– Я присягнул тебе, господин. Позволь отправиться хотя бы мне.

– Служи мне здесь, Эшен. Помогай этим людям сделать то, что требуется. – Он ухмыльнулся, кивнул многочисленным зрителям и вскочил на коня. – Поехали, вождь. Как изволишь видеть, у меня дел невпроворот. – Он щелкнул языком и, не дожидаясь ответа,