Книга Короли пепла - Ричард Нелл

Перед отъездом он хотел увидеть труп Дага, но знал, что ему откажут. Он оглядел суровых южан вокруг себя, их шрамы и хитрые глаза, их впечатляющие оружие и доспехи, канавы и частокол. К своему стыду, покидая это место живым, он первым делом почувствовал огромную волну облегчения, отразившуюся и во взгляде арбника. Бирмун стиснул зубы, ударил коленями бока своей лошади и последовал за Букаягом из ворот.

* * *

Какое-то время они ехали в тишине, и вскоре Бирмуну стало неясно, кто лидирует – Букаяг или Медэк.

Так или иначе оба, похоже, ехали верхом с полнейшим удобством и точно знали, куда направляются. Даже увечный скальд хорошо переносил езду и выглядел необремененным. Бирмун же – вследствие боли, долгой ночи и собственных сомнений – чувствовал растущее волнение.

– Лучше бы известить Далу, что ты с ней увидишься, – сказал он наконец, хотя почти мгновенно об этом пожалел. Шаман – казалось, вырванный из приятной грезы – повернул голову и долго сверлил его взглядом, прежде чем заговорить.

– Для кого лучше, вождь? – Как обычно, в его тоне звучала почти издевательская нотка высокомерия, что только усилило раздражение Бирмуна.

– Лучше для вас обоих. Вархус окружен людьми, которые хотят убить тебя. Наверняка она захочет встретиться где-нибудь подальше или, по крайней мере…

– Мы войдем ночью. Кто поведет меня лучше, чем Вождь ночных людей?

Слова Бирмуна замерли у него на устах, и он увидел на губах шамана проблеск усмешки. Постоянное ощущение, что его тонко высмеивают, напомнило Бирмуну неотвязную чесотку.

– Возможно, вместо этого я приведу тебя на смерть, – ответил он.

Слова выскочили наружу, и Бирмун сполна ощутил силу и уверенность шамана. Он заставил себя выдержать взор гиганта, надеясь по крайней мере выглядеть равным.

И скальд, и арбник одновременно приподняли брови. Шаман посмотрел на их реакцию, затем снова на Бирмуна. Он слегка наклонил голову и рассмеялся так громко, что потревожил птиц.

– А этот парень мне по душе, Эгиль! Но если ты собрался кому-то угрожать, браток, лучше бы тебе быть готовым убить их. – Шаман указал на седельные сумки Бирмуна, и тот, опустив глаза, тут же осознал: его оружие было изъято. Шаман улыбнулся. – Если езда верхом так тебе досаждает, почему бы немного не пройтись пешком и не дать лошади отдых? Я прогуляюсь с тобой. – С этими словами Букаяг поднял ногу и спешился.

Арбник прищурился и заговорил впервые с момента, как вместе с двумя спутниками вошел за частокол.

– И так уже плетемся. Много времени впустую. Я не давать согла…

– Возможно, всем нам стоит пойти пешком, кроме Эгиля. – Голос и лицо шамана приобрели угрожающий оттенок, и он сверлил Медэка взглядом, пока тот, казалось, не готов был удрать или выхватить лук. Когда тот не подчинился, великан остановил коня. – Слезай с лошади, – прорычал он, хлестнув голосом, как ударом кнута. Степняк громко вздохнул и спешился, и Бирмун с дикой болью сделал то же самое. Лицо шамана сразу же повеселело.

– А ты знал, что человек может обогнать лошадь на достаточной дистанции? Вообще-то, я не нашел ни одного животного, которое могло бы продержаться дольше него. Это весьма впечатляет, если вдуматься.

Медэк в ответ закатил глаза, и Букаяг обнажил свои острые, кривые зубы.

– Я загонял пешком оленей. А в Книге Гальдры описываются древние армии, которые могли двигаться только в темпе своих лошадей. И кони, и олени перегреваются, видишь ли. А испарение пота человеком, как мне кажется, это предотвращает. Разве это не любопытно?

Бирмун, которому померещилось, будто он угодил в какой-то гротескный сон, то ли кивнул, то ли пожал плечами и зашагал молча. Он совершенно не понимал этого странного парня, и рядом с ним ему постоянно было не по себе. Время от времени он также вспоминал, что ему поручила убить Букаяга сама матриарх – что он временно пользуется преданностью и доверием тысячи мужчин, и по крайней мере некоторые из них были вдали от своих семей – ради единственной задачи убить шамана.

И однако Дала всего лишь хотела поговорить. Дала верила, что любая угроза, исходящая от Букаяга, далеко не так ужасна, как порочность в самом Ордене. Казалось, она даже верила, что он может быть ее союзником, хотя Бирмун не представлял, каким образом.

И если Букаяг в самом деле вступит с ней в союз, попытается ли она орудовать им, как однажды орудовала Бирмуном с его «ночными людьми»? Попытается ли настроить шамана и его убийц против Ордена и вождей? Почему он должен ее слушать?

Кем бы ни был этот Букаяг, но определенно не простаком, которым можно манипулировать или помыкать. Он был предводителем свирепых воинов. Он умел читать руны, и все в нем было неприятно обостренным. Он уже был вне закона и был свободен, обладая собственными планами и средствами, в чем бы те ни заключались.

На мгновение Бирмун зарделся, потому что вначале тоже был мало заинтересован помогать Дале. По правде говоря, она соблазнила его. Какое-то время он отрицал это, говоря себе, что все вышло случайно. Но с тех пор он изучил ее разум и увидел, как она манипулирует мужчинами и женщинами в горном селении точно так же, как манипулировала Орденом. И постепенно Бирмун признал правду. Он взглянул на Букаяга.

Станет ли Дала пытаться соблазнить такого мужчину, как этот? Или как минимум попробует заставить шамана поверить, что она не прочь? Бирмун задался вопросом: неужели это возможно? Букаяг такой уродливый, что кажется почти нечеловеком.

И все же… Дала очень убедительная. И если кто и мог принять такого мужчину – изгоя либо еретика, тронутого Носсом и отвергнутого – так это Дала. Бирмун любил ее в том числе и за ее принципы. Но если она возьмет Букаяга в сожители, то заставит Бирмуна позволить это – или убить его. И он, конечно, выберет второе.

Он исподволь повернулся и краем зрения окинул длинные, мощные конечности шамана, думая: А более вероятно, умру я сам.

Тем не менее, он не будет стоять в стороне. Он будет сражаться за Далу и за собственную честь, даже если проиграет.

Букаяг моргнул и воззрился прямо на Бирмуна со своей похабной, понимающей улыбкой, словно учуял подозрения – или каким-то образом сумел прочесть мысли Бирмуна и хотел насладиться осознанием собственного превосходства. Затем он отвел взгляд, и наваждение исчезло.

– Может, песенку, Эгиль, дабы скоротать время? – сказал шаман любезным тоном. – Наш скальд – замечательный певец.

Холеный