class="p1">Она положила руку мне на плечо. Я оторвал ее от себя. Я искренне надеялся, что она одумается. Мне не доставляло никакого удовольствия разрывать наши отношения.
В конце концов, она поступила так, как поступила, потому что ее муж умер, точно так же, как я, потеряв отца, сторонился кожи, дождя и машин.
— Ты потеряла право называть себя таковой, когда эмоционально шантажировала меня, заставляя жениться на человеке, которого, как ты знала, я не любил. Я принимаю на себя ответственность за то, что позволил тебе это сделать, но не заблуждайся — я никогда больше не позволю твоим страхам диктовать мое счастье.
Или моя собственная травма, если уж на то пошло.
Мама замялась, подыскивая слова и не находя их.
Я взял с тумбочки ее телефон и помахал им, уверенный, что местонахождение Эйлин находится внутри.
— О, и эту женщину зовут Фэрроу. И я планирую сделать ее своей женой.
Сказав то, что хотел сказать, я повернулся и направился к двери. Стук моих мокасин эхом отдавался в жуткой тишине.
Внезапно к ним присоединились еще несколько ног.
— Ты не можешь разорвать со мной отношения. — Мама попыталась ухватиться за рукав моей рубашки. Пот просачивался на ткань с ее липких лап. — И уж точно ты не можешь жениться на этой женщине.
Я повернулся в коридоре, оскалив зубы.
— Я принял решение.
На этот раз я прибавил шагу.
Она вскрикнула и побежала за мной. В гостиной мы миновали Селесту Айи, которая с любопытством покачала головой. Я распахнул двери и начал спускаться по лестнице, когда услышал позади себя мамин визг.
— Подожди.
Ничто во мне не хотело повернуться и дать ей время, особенно учитывая приближающийся срок. Тем не менее, я все равно повернулся на ногах, наблюдая за ней на вершине лестницы.
Она вцепилась в лацканы халата, а другой рукой уперлась в дверную раму. Как будто она не могла удержаться на ногах.
Я крепче сжал украденный телефон.
— Что?
— Я не могу… — Она закрыла глаза. Затем наступила тишина.
Я взглянул на часы.
— Что не можешь?
Мне нужно было как можно скорее расторгнуть помолвку с Эйлин.
— Не могу… — Мамины глаза распахнулись. Широкие и выпуклые.
На секунду она выглядела удивленной, как будто увидела что-то, чего не ожидала увидеть.
— Хватит, мам.
Но вместо ответа она рухнула на ноги, как олененок, пытающийся сделать первый шаг, рухнул на пол и умер.
88
ЗАК
ОСТАЛОСЬ 3 ДНЯ
Были и хорошие, и плохие новости.
Хорошая новость заключалась в том, что моя мама не умерла. Хорошо для моей совести, хорошо для ее здоровья, позитивно во всех отношениях.
Плохая новость заключалась в том, что сейчас я сижу в больнице Чиангмая с аннулированным билетом обратно в Штаты и жду, когда мама придет в себя после сердечного приступа, который она пережила благодаря искренней помощи.
— Я же говорила тебе не вступать с ней в конфронтацию по поводу Эйлин. Ты чуть не убил ее. — Селеста Айи расхаживала по маленькой комнате, одетая в Chanel с ног до головы, и делала покупки в Интернете по телефону в своей руке. — Кажется, я только что нашла пару лабутенов Moda Operandi. Никто не догадается, что они подержанные, правда?
Я сидел у маминой кровати и смотрел на экран своего телефона.
— Врачи сказали, что это был мини-сердечный приступ.
Пару часов назад я нашел в мамином телефоне местонахождение Эйлин и на всякий случай забронировал места на всех рейсах, которые будут возвращаться в течение следующей недели. На случай, если мама не будет торопиться просыпаться. И на случай, если я не смогу найти частный чартер.
Я ни за что на свете не хотел снова испытать на себе уникальные ощущения от экономии.
— Ну да, но кто останется с ней до выписки? — Селеста Айи остановилась перед окном, все еще охотясь за дизайнерскими кражами. — Я. И у меня будет напряженный рождественский сезон. Меня пригласили на множество мероприятий.
— Нет, не приглашали.
— Хорошо, не приглашали. Но меня приглашали как "плюс один".
Я положил телефон на подставку рядом с больничной кроватью и постучал по нему пальцем. Сказать, что меня не волновали социальные обязательства моей тети, значит, мягко выразиться.
Чем больше я думал об этом, тем сильнее жалел о том, что заговорил с мамой о браке. Конечно, я не хотел, чтобы она была здесь. И конечно, было легко так думать, когда я знал, что ее жизнь не находится под реальной угрозой.
Но я наконец-то положил конец этому циклу.
Мы можем двигаться дальше. Может быть, даже вернуться к прежним отношениям.
До смерти отца.
Селеста Айи перестала вышагивать и повернулась ко мне.
— Закари?
— Да?
— Как ты думаешь, мне стоит сходить и купить себе сумку? Я ведь останусь здесь надолго.
— Это хорошая идея. Я рассчитываю уехать отсюда в ближайшие пять часов.
Мне нужно было это сделать, если я хотел поймать Фэрроу.
— Тебе что-нибудь нужно из отеля? — Селеста убрала телефон в свою сумочку. — Перекусить? Туалетные принадлежности? Манеры?
— Ничего не надо. — Я отмахнулся от нее, уставившись на экран в ожидании ответного звонка из частной чартерной компании. — Кроме манер. Но, честно говоря, я просто не могу заставить себя заботиться об этом.
Селеста Айи скривила уголок рта и остановилась в дверях, прежде чем уйти.
Она посмотрела на меня долгим, тяжелым взглядом.
— Ты изменился.
— Как?
— Ты стал… — Она обдумывала подходящее слово. — Человеком.
— Хорошо.
Она пожала плечами.
— Я не ненавижу это, знаешь ли.
— Мне все равно.
89
ЗАК
ОСТАЛОСЬ 2 ДНЯ
Два часа.
Мой самолет вылетит через два часа. Прямо в Италию, где Эйлин жила в роскошном поместье, принадлежавшем второму бывшему мужу Селесты Айи.
Я намеревался разорвать с ней помолвку, что займет не более семи минут, а затем сесть на самолет и вернуться в Потомак, имея в запасе чуть меньше двадцати четырех часов.
Я уставился на неподвижное видение мамы: глаза закрыты, кожа бледная и без блеска. Она выглядела так, будто постарела на пару столетий.
И все же она казалась умиротворенной.
Наконец-то она расслабилась, не отягощенная тяжестью нашей утраты.
Мамины глаза двигались вправо и влево под веками. Я наклонился вперед, уперся локтями в колени и наблюдал за ней.
Медсестры накачали ее лекарствами, до краев наполненными обезболивающими, чтобы бороться со сломанным ребром, которое ей поставил парамедик на месте. Вероятно, она была выше
