лучей в воде.
Все склонились над ладонью Александра, а тот не решался сжать пальцы. Цепочка настолько тоненькая, что звеньев не различишь. Бледный золотистый свет пульсировал, словно дышал. Лисандру пригодились познания в кузнечном деле, однако без Сидры он не смог бы сковать солнечное украшение. Это она подчинила и успокоила алхимические элементы. Говоря точней, браслет состоял из жидкого солнца, принявшего определенную форму. Если Лаванда приблизится с ним к Гиблому лесу, тот не откроется, однако березы точно откликнутся и задрожат. Сидра расщедрилась из благодарности мальчику, а еще потому, что надеялась: ее лес вскоре перестанет быть Гиблым.
– Я тебя учил кузнечному, а не ювелирному делу, – вдруг обиделся Шарль.
– Признай, разница невелика. Ну как, исполнишь мое поручение, Александр?
Поручение! Вечно одни поручения ото всех подряд. Александр насупился.
– Что у тебя за шашни с этой вертихвосткой? – грубо спросил он.
– Лучше заткнись, старая сплетница в лохмотьях, – угрожающе зашипел Шарль, уверенный, что только он один имел право оскорблять Лисандра.
– А вот и не подеретесь! Ладно, я пошел. Надеюсь, вы меня не подведете. Повторю еще раз: жду Жакара в полночь, накануне летнего солнцестояния, в условленном месте. Эма, прошу вас, не надо слежки! Как мне выбираться на этот раз?
– Через люк, как всем честным людям, – засмеялся Лукас.
75
Жакар ничуть не встревожился, когда в красный кабинет робко постучала и вошла крошка Лаванда. Само собой, ее прислал Манфред, чтобы «напомнить его величеству о насущной необходимости назначить поскорей нового мажордома». Но, как только она приблизилась, король разглядел браслет из солнечных лучей и сверток из волчьего меха. Живое свечение ни с чем не перепутаешь. Этот мех он узнал бы из тысячи других. Жакар невольно отпрянул и привскочил с кресла, будто к нему пожаловала матушка Сидра собственной персоной.
– Что тебе нужно?
Наймит постарался сгладить неприятное впечатление милой улыбкой, но перепуганная Лаванда в растерянности уронила сверток на пол. Жакар одним прыжком перемахнул через стол и подхватил его.
– Кто тебя прислал?
– Лисандр, ваше величество.
Черные глаза короля впились в розовое личико. Девчушка-эльф с волшебным браслетом. Ничего доброго послание ему не предвещало.
– Еще он просил передать вам… – пролепетала смущенная горничная.
– Говори!
– Он ждет вас накануне летнего солнцестояния…
– Где?
– Где вы с ним встретились в прошлый раз.
У Лаванды будто разжижение мозга случилось. Дикий страх, дрожь в коленках. Прежде она ничего не боялась. Что вдруг на нее нашло?
– Там, где вы встретились в прошлый раз. Ровно в полночь.
Король тоже плохо владел собой.
– Точно Лисандр? – переспросил он.
Лаванда кивнула.
– Ну и ну! Парень отчаянный!
Лаванда невольно кивнула опять.
Жакар сжимал сверток обеими руками. Лаванда надеялась, что король развернет его при ней. Само собой, она уже попыталась туда заглянуть, как до нее Александр и Эсме. Тщетно. Волчий мех, связанный волчьей жилой, поддавался только волку. Стиль Сидры вполне узнаваем.
– Пошла прочь, – приказал Жакар Лаванде, затем обратился к Наймиту: – Прошу вас удалиться.
Наймит галантно подал девушке руку. Жакар дождался, пока за ними закрылась дверь. Вообще-то он догадался, что там, внутри. Волчья жила не сопротивлялась ни минуты, узел сам развязался, а мех раскрылся, как только Жакар того пожелал. Королевский кинжал засиял рубинами на рукояти.
Кинжал от Лисандра. Волчий мех от Сидры. Кинжал, обернутый в волчий мех, – это мальчик, посланец Сидры.
Стало быть, маленькому мерзавцу все удалось. Он вошел в Гиблый лес и вышел оттуда живым. А теперь звал короля за собой, благородно сложив оружие. Им предстояла дружеская встреча? Прежде Жакар разыскивал кинжал, но безуспешно… Лисандр вернул ему недостающий атрибут королевской власти. Зачем? Ясно одно: мех не лгал, Сидра тоже хотела, чтобы Жакар пришел в лачугу пастуха в канун летнего солнцестояния, ровно в полночь.
Король научился на собственном горьком опыте, что матушке лучше повиноваться беспрекословно. Но так хотелось не послушаться! Единственная польза от предстоящей встречи – переговоры с Гиблым лесом о возвращении Мириам. В момент, когда планета-гигант вот-вот взорвется, нельзя отказываться от такой возможности. Не ожидай он родов с минуты на минуту, послал бы к пастуху Ланселота с лучниками, мушкетерами и пушкой. Они бы целый город разгромили, не то что жалкого мальчишку. После ночи Красной Луны Жакар боялся Лисандра. Матери он боялся всю жизнь. Однако роды приближались, и Жакар согласился.
В полночь накануне летнего солнцестояния в лачужке пастуха Лисандр спокойно ждал Жакара, положив руки на стол. Он поставил два стула друг напротив друга и зажег свечу. Мальчик даже не вздрогнул, когда дверь распахнулась, и на пороге возник, заслоняя звездное небо, здоровенный начальник мушкетеров, посланный на разведку.
Белокурому великану пришлось нагнуться, чтоб не сломать перья на шляпе о притолоку. Взмахом руки приказал Лисандру встать, тот безропотно встал. Сделал знак: «Кругом!» Тот повернулся. Поманил его к себе, тот подошел. Обыскал с головы до ног, но оружия не обнаружил. Отослал обратно на место, Лисандр покорно сел. Ланселот тщательно осмотрел скудное жилище. Осветил фонарем каждую убогую подробность, каждое свидетельство нищеты, даже щели в полу и солому в углу. Перегонный куб исчез вместе с хозяином-пастухом. И к лучшему, ведь Ланселот следил за соблюдением законов с крайней щепетильностью. Выходя, он снял великолепную шляпу.
– Путь свободен, ваше величество, – сообщил он Жакару, который дожидался на улице. – Я здесь, на страже. В случае малейшей угрозы явлюсь по первому вашему зову, сир.
Жакар вошел и закрыл за собой дверь. Взглянул на Лисандра и сразу напрягся. Слегка отвернулся, чтоб искоса понаблюдать за ним. Негодяй не встал в знак почтения. Ладно. Уважения от него не дождешься. Одет как паромщик. С какой стати, спрашивается? Хотя почему бы и нет? Главное, мальчишка немыслимо изменился. Стал взрослым мужчиной, каким и останется до конца дней. Твердый подбородок, приятные, правильные черты лица, губы красиво очерчены. Сейчас нервный рот крепко сжат. Маленький Лисандр смотрел так серьезно и трезво, будто умудренная душа по ошибке оказалась в детском теле. А теперь у него взгляд всеведущего древнего старца.
Жакар не произнес ни слова, не поздоровался. Только кивнул, будто окончательно уразумел некую истину. Положил кинжал рядом со свечой. По странному стечению обстоятельств он принадлежал им обоим. Блестящее острое лезвие жестко обозначило границу между ними. Переливались рубины на рукояти.
Жакар снял плащ и похлопал себя по бокам, показывая, что тоже безоружен. Сел напротив Лисандра, положил локти на стол, оперся подбородком на сцепленные пальцы. Лисандр молчал по-прежнему. Что ему нужно, в конце концов? Кем стал мальчик, побывав в Гиблом лесу? Жакар редко интересовался кем-то, кроме себя самого. Может быть, в лачуге пастуха на него нахлынули воспоминания о том, как он едва не распростился с жизнью? Или это магия Гиблого леса, ощутимо повлиявшая на мальчика? Перед королем предстал тот, кто осуществил невозможное: проник в Гиблый лес и вышел оттуда преображенным. Проклятие! В дыхании мальчика слышался шум листвы. Во взгляде ночной
