поединка. Но мы предлагаем теперь подсудимому другую дуэль: я расскажу вам жизнь Милюкова, расскажите же вы свою жизнь. Отказ от любой кафедры, жертва научной славой, неустанная работа и горячая любовь к родине, ссылка и заключение вместо обеспеченного покоя – вот жизнь Милюкова. А о жизни этих людей что мы знаем? Мы сидим уже два дня на суде и слышим только одно про них – деньги и шантаж».
Судебный процесс затянулся до глубокой ночи. Уже под утро вынесли приговор: Попова признали виновным в «насилии» и приговорили к аресту на один месяц.
Философ против генерала
Ярким свидетельством силы и могущества газетного слова в старом Петербурге явилось дело генерала Петрова и его жены, разбиравшееся в последний майский день 1911 года в петербургском окружном суде. Необычное дело вызвало большой резонанс в столице: генерал выступал в суде против своей же супруги, обвиняя ее в клевете в печати.
Все началось с того, что 20 июля 1910 года во влиятельной суворинской газете «Новое время» появилась статья известного русского философа, публициста и историка литературы В.В. Розанова, работавшего в этой газете с 1899 по 1917 год, озаглавленная «Из семейных нравов». В ней, в числе прочего, описывался генерал Петров, который обвинялся в том, что он истязал свою жену, бросил ее и детей без всяких средств и скрывается от получения повестки, так как жена требует от него денег на содержание детей.
Кроме того, генерал обвинялся, говоря современными словами, в неуставных отношениях: в статье говорилось, что он бьет солдат по голове, а его излюбленными выражениями, по словам Розанова, являлись «чистить мозги» и «молоть башку». Одним словом, в статье вырисовывался облик деградирующего военного, не достойного звания русского офицера.
Суворинская газета «Новое время», контора которой находилась на Невском проспекте, против Гостиного двора, являлась одной из самых влиятельных газет в России
Генерал Петров в долгу не остался и, усмотрев в этой публикации «клеветнические, позорящие его честь и доброе имя сведения», обратился в суд, обвиняя свою жену и журналиста Розанова в клевете. Генеральша Петрова, в свою очередь, предъявила иск к мужу на 18 тысяч рублей, требуя этих денег на содержание себя и детей.
Дело несколько раз назначалось к слушанию, но все время откладывалось. На предварительном следствии выяснилось, что материалы для статьи Розанову сообщила сама генеральша Петрова. Именно на этом основании генерал пожелал привлечь к ответственности и автора, и «первоисточник».
Наконец, 31 мая 1911 года дело разбиралось в петербургском окружном суде. В зале суда присутствовали генерал Петров и его жена. Журналист Розанов на суд не явился. Генерал в своем выступлении заявил, что развернутая против него грязная кампания является следствием шантажа со стороны его жены, которая хочет просто-напросто выманить у него деньги. По словам генерала Петрова, его жена – ужасная женщина. Она дурно обращалась с детьми и двух из них чуть не отправила на тот свет, симулировала ушибы и требовала денег – будто бы за избиения. Петров объяснял суду, что детей он не похищал, жену не истязал – она сама свалилась с кровати, и, кроме того, с солдатами он жестоко не обращался.
– А отбыли вы двухнедельный арест за избиение своей жены на улице? – поинтересовался защитник генеральши присяжный поверенный Захарьин.
Генерал замолчал.
– Я вас попрошу ответить! – настойчиво потребовал помощник председателя.
– Нет, не отбыл, – отвечал генерал Попов. – Жена похитила моих детей и, воспользовавшись моим отсутствием, увезла их из Петербурга. Здесь она держала их в грязи, морила голодом, все это занесено в полицейский протокол.
После объяснений генерала пошли показания свидетелей, среди них оказалось известные и влиятельные в Петербурге персоны. Князь Туманов, бывший начальник дивизии, под начальством которого служил генерал Петров еще в чине полковника, рассказал, что однажды один солдат пожаловался ему на Петрова. Мол, тот ставит его под ружье с набитым кирпичами ранцем, бьет и вообще обращается жестоко.
Княгиня Чавчавадзе сообщила суду, что с детства знает генеральшу Петрову. «Она очень добрая, хорошая женщина, – уверяла княгиня. – Детей очень любит, а муж обращался с ней дерзко. Один раз мне даже довелось застать его в момент рукоприкладства».
Свидетели давали самые разные показания: одни винили в распре мужа, другие – жену. Некоторые говорили, что генерал Петров любит своих детей, жена его – злая женщина, а «пасквильных слов» генерал вообще не употребляет. Среди свидетелей выступила и 12-летняя дочь Петровых, отец отнял ее у матери и держал при себе. Правда, к показаниям дочери суд отнесся с большой осторожностью.
– Папа с нами обращался хорошо, а мама плохо, – сказала она. – Мама в Петербурге держала нас грязно. Мама про папу говорила нехорошо.
Однако объяснить, в чем заключалось плохое обращение мамы, она не смогла.
К концу судебного заседания напряжение его участников и очевидцев выросло до предела. Казалось, все разделились на двое, и понять, где истина, практически невозможно. Тем не менее, окружной суд счел, что смог справедливо разобраться в запутанной семейной распре, бросавшей тень на весь русский офицерский корпус. Суд оправдал генеральшу Петрову и сотрудника «Нового времени» Розанова. Стало быть, факты, говорившие против генерала Петрова, клеветой не являлись. Что ж, можно было делать далеко идущие выводы…
Жертва придворных интриг
В середине апреля 1912 года в буфете на ипподроме произошел «прискорбный инцидент»: редактор газеты «Вечернее время» Борис Суворин прилюдно получил по физиономии от жандармского подполковника Сергея Мясоедова, служившего при Военном ведомстве. Последний объяснил свои действия протестом против того, что на страницах газеты его обвинили в государственной измене – шпионаже в пользу Австрии.
По словам самого С. Мясоедова, на другой же день после появления «клеветнической» статьи он отправился к Б. Суворину за объяснениями. По заявлению редактора, опубликованная статья основана на документальных фактах, полученных от источника, заслуживающего абсолютного доверия, но если С. Мясоедов сумеет опровергнуть обвинения, то он, Суворин, сочтет своим долгом реабилитировать его.
Чтобы выяснить положение дел, Суворин и Мясоедов встретились с участием посредника на ипподроме. Суворин передал, что остается при своем мнении, ибо окончательно убедился в обвинениях против Мясоедова. Тогда подполковник и прибегнул к мерам «физического воздействия». На возмущенные возгласы публики Мясоедов назвал свою фамилию и заявил, что обвиняемый в измене офицер не может поступить иначе.
После этого инцидента о деятельности Мясоедова в весьма резкой и далеко не лестной форме высказался на страницах газеты «Новое время» лидер партии октябристов Александр Гучков. Тогда возмущенный Мясоедов обратился через офицеров кавалерийской школы к Гучкову с требованием взять эти слова обратно. Гучков
