открывает он,
Но строго будет мной пред всеми осужден,
Коль замыслы его для родины опасны.
Ему моя рука, а не душа подвластна.
Иду я не за ним — за счастием его,
Но вольность воскресить хочу сильней всего,
А сохранить стремлюсь свой сан и положенье,
Дабы в зародыше пресечь поползновенья
Кого-нибудь из тех, кто долг не склонен чтить,
По смерти Суллы Рим опять поработить.
Итак, вот цель моя; свою и сам ты знаешь.
Серторий.
Но волю деспота ты все же выполняешь,
А так как судим мы о ближних по делам
И мысли их читать дано одним богам,
Страшит нас твой пример: что, если он в народе
Угасит навсегда стремление к свободе
И ты всем тем, что здесь для Суллы совершишь,
Желанье власть его отдать тебе внушишь?
Мной уважаем ты, и я охотно верю,
Что вольность возродить ты жаждешь в полной мере,
А значит, до конца правдива речь твоя;
Но для людей, не столь доверчивых, как я,
Ты — тот, кто потому тирану помогает,
Что стать тираном сам в свой срок предполагает;
Кто в Риме для того поддерживает гнет,
Чтоб жить под ним привык запуганный народ;
Кто в Сулле спесь раздуть старается незримо,
Чтоб вызнать, велико ль долготерпенье Рима.
Помпей.
Докажет время всем, что эти люди лгут.
Но как ты объяснишь то, что творится тут?
Не сетуй, коль, твоим примером вдохновенный,
Заговорю и я с тобою откровенно.
Как ты, о ближних я сужу лишь по делам,
Раз мысли их читать дано одним богам.
Так вот, не то же ли ты здесь, что Сулла в Риме?
Не так же ль властвуешь над всеми остальными?
Его диктатором зовут, тебя — вождем,
Но между вами нет различия ни в чем.
Коль власть равна, оно — лишь в имени, не боле.
Как Сулла, ты другим свою диктуешь волю,
И не опасней впасть в немилость у него,
Чем не послушаться приказа твоего.
Возможно, если тем, чем были вы, я буду,
Мне встать на тот же путь придется, но покуда…
Серторий.
Покуда время дай себе поразмышлять
И Сулле не спеши меня уподоблять.
Не сам я, а сенат здесь издает законы;
Не вывешен нигде мной лист проскрипционный;
Мне враг лишь тот, кто вред республике чинит;
Мой меч разит в бою, а не тайком казнит;
Внушает власть моя не страх, а уваженье.
Любовь племен ко мне — залог их подчиненья.
Помпей.
Вот потому и стал опасен ты вдвойне,
Что доблестью любовь внушаешь всей стране;
Что ей понравился, хоть вверг ее в оковы;
Что добровольно их влачить она готова
И что отвоевать свободу тем трудней,
Чем равнодушнее народ душою к ней.
Вот как считают те, в ком нет к тебе доверья.
Но спорить не хочу об этом всем теперь я,
Равно как и о том, не слишком смело ль все ж
Толпу изгнанников сенатом ты зовешь.
Опять спрошу тебя: ужель я в самом деле
Отрадной вести в Рим не привезу отселе?
Как осчастливили б сограждан мы своих,
Когда б вернулся к ним земляк великий их!
Родные стены вновь увидеть так приятно!
И голосом моим зовет тебя обратно
Рим, город наш…
Серторий.
Не Рим, а мерзостный притон,
Где всем и каждому тираном страх внушен,
А стены — лишь ряды надгробий, обагренных
Невинной кровью жертв проскрипций беззаконных.
Твердыни славные далекой старины,
Они теперь в тюрьму и склеп превращены.
Там больше римлян нет: кто так достоин зваться,
Те за´ морем должны от Суллы отбиваться,
А так как все сполна они — мои друзья,
Не в Риме Рим сейчас, а только здесь, где я.
И все же мир готов я заключить охотно,
Но ведом мне к нему один лишь путь почетный:
Давай усилия свои объединим —
И деспот сложит власть, и нас поддержит Рим.
Докажем этим мы свою любовь к отчизне:
Тем, кто душой высок, она милее жизни,
И горше нет судьбы, чем собственной рукой,
Как мы с тобою, кровь сограждан лить рекой.
Помпей.
Тебя твой замысел прославит несомненно,
С моей же стороны подобный шаг — измена.
Да и могу ль я, вождь, идти под твой начал?
Серторий.
О том, чтоб стать вождем, я даже не мечтал
И уступлю тебе без спора это званье:
Мной не тщеславные руководят желанья.
Для дела общего мне нужен наш союз,
И в нем я быть твоим легатом соглашусь.
Помпей.
Тебе уже нельзя другому подчиниться.
Власть за тобой всегда и всюду сохранится:
Вождем останешься при имени своем
Ты в должности любой и звании любом.
Я знаю путь иной: им более надежно
Спасти отечество от диктатуры можно,
Да Сулла от нее отрекся бы и сам,
Когда б не угрожал ты здесь войною нам.
Сложи оружие, и Рим свободен снова,
В чем я тебе даю без колебаний слово.
Коль впрямь ты римлянин, исполни мой совет.
Серторий.
Мне обольщать себя надеждой смысла нет.
Меня посулами ваш деспот не обманет:
Я знаю, что другим он никогда не станет.
А ты, чье сердце им разбито для того,
Чтоб не перебежал ты к недругам его…
Помпей.
Вот здесь, увы, ты прав, и отрицать не стану,
Что я ему простить не в силах эту рану.
Он с Аристиею моей развел меня,
А мне она мила до нынешнего дня.
Без устали скорблю я
