— Магия древних. Их выбор, — тихо сказал Саима.
Тэйд замер, держа меч вспотевшей ладонью.
«Неужели Инирия чувствует то же, что и я?… И Нёт? Молчат все. Ни Дин ничего не сказала, ни Инирия. Саима вот по плечу похлопал — понимает, как другу свезло, сочувствует. Да Нёт, вижу, подмигивает. Улыбнулся: «Терпи, мол, здоровее будешь». Выбросить его, что ли? Размахнуться да зашвырнуть так далеко, чтобы отыскать не смогли. Это что-то изменит? Нет. Не я его выбрал, а он меня. И уж коли это моя судьба, никуда мне от неё не деться. А если не судьба, так какая разница, какая у него аура? Что мне на это скажет Тэйд Первый? — безусловно, в глубине души он чувствовал, что не един. Знал, что тот — Первый Тэйд — тоже есть, и, признаться, боялся встречи с ним. Все его рассуждения были обыкновенной бравадой. Ему никогда не требовались подтверждения слов ринги, не нужны были доказательства существования себя Первого. Он ощущал непрерывавшуюся ментальную связь, как ринги чувствуют торено, а торено, должно быть, им отвечают. — Как быть? — Тэйд колебался. — Ничего, — он вздохнул, — уже скоро. Всё разъяснится. Ждать осталось совсем недолго».
Смирившись с неизбежным, он вытянул ножны из здоровенной ладони оружейника Керитона и тут же, не медля ни секунды, вбросил в них свой, чёрный как смоль меч.
«Жди!..»
…- Пробуй, Саима, — Инирия паковала остатки еды в сумку. — Что время тянешь?
— А то, что по пророчеству Керитон должен ожить, когда пристроит все мечи, вас не касается?
— П-ф-ф, что же теперь, так и будем жить с оглядкой на глупые пророчества?
— Глупые?! Ну ты сказанула, а то, что оно сбывается у нас на глазах, тебя, похоже, совсем не покоробило? Я не буду брать меч. И даже пробовать не буду. Ясно?
— Что ты как дитё малое упёрся? — Тэйд прислонился к плите саркофага.
— Сказал нет, и точка, — Саима нехотя встал, голос его стал острым, как клинок из рокодской стали.
— Что тебя не устраивает в том, что Керитон должен ожить? Добрый с виду дядька такой. Поможет нам.
— Он плохим был, Саима? Не похож на злодея, — поддержала Тэйда Инирия.
— Понятия не имею, — буркнул онталар.
— Почему ты тогда лишаешь его возможности ожить? — нахмурился Тэйд, нервно покусывая ноготь большого пальца.
— А почему я должен ему такую возможность предоставлять? Я всего лишь отказываюсь брать меч, а то, что я этим якобы лишаю Керитона возрождения, меня волнует в последнюю очередь.
— Но это же бред, — вступил в разговор, молчавший всё это время Нёт. — Четырёхрукий каменный великан, который должен ожить. Чушь собачья.
— А меч с алой аурой в твоей руке не бред? Или, может, меч Тэйда, или белый клинок в руке Инирии? Хочу вам напомнить, что я ученик сиурта и не имею права решать такие вещи без одобрения своего наставника, а он, сдаётся мне, не смог бы разрешить мне подобного без одобрения Дэклата, — сказал Саима.
И сам себе возразил мысленно: «О боги! С каких это пор эти вещи стали меня беспокоить? И с каких пор Маан са Раву по каким-либо вопросам, пусть даже архиважным, стал спрашивать позволения Дэклата?»
Но вслух произнёс:
— Я, други мои, клятву дал. А меч этот с магической аурой, и обладание им сулит миру возвращение четырёхрукого великана. Не мне судить, плох Керитон или хорош, и будет ли его повторное явление в мир злом или благом. И если минуту назад я ещё сомневался в правильности своего решения, то теперь уж наверняка уверен, что делать этого не должен. И давайте на этом закончим.
— Браво, Саима. Браво, — Дин похлопала двумя пальцами по ладони другой руки. — Подумать только, последний из мечей Керитона. Восхищена твоей выдержкой, ученик сиурта. Маан са Раву должен гордиться тобой. Ни за что бы не поверила, не стань я сама свидетелем этого вопиющего упрямства. Ты мог бы стать королём ослов.
— Вы все так уверены, что я его вытяну…
— Я уверена? Отнюдь. Но ты даже не попробовал.
— Зачем он мне? Я не воин.
— Клинки делают своего хозяина намного сильнее. Или умнее… Всё зависит от ауры.
— Но ведь и из ринги никто не попробовал, не так ли? — Саима сел, устало привалился к ножке трона Экиара. — Или ты будешь настаивать на том, что вы не знали о существовании мечей?
— Что за глупость, кто тебе сказал, что я не пыталась? — в голос ринги вплелась нить ревности. — Нет в Таэл Риз Саэт ни одного глупца, который не попробовал бы лишить Керитона одного из его мечей. Многие прикладывались к ним ни по одному разу, резонно рассуждая, что по прошествии времени приобретут соответствующие качества. Времени, поверь мне, было предостаточно. Именно поэтому Высший приказал закрыть свободный вход в крипты. Шак-шалку была доверена роль сторожевого пса. Никто же не знал о тайном ходе, что мы с девочками отыскали. Кстати, именно маниакальная тяга некоторых ринги испытать себя мечами Керитона и стала причиной, по которой за шак-шалком присматривали люди… Эпическая часть нашего похода, полагаю, закончена? Нет ли у вас, милостивые сиории и сиита, желания перейти к рутине?
— Есть.
— Есть желание.
— Да, пора.
— Я предлагаю Саиму оставить здесь, — сказала Дин.
— Это ещё почему? — спросил онталар, сдвинув лохматые брови.
— Потому что это читается в твоём усталом, молящем о покое взгляде.
— Не было такого, — возразил Саима, но до того вяло, что всем стало понятно, что в действительности он хотел бы остаться.
— Прошу вас дослушать и не перебивать, — мягко попросила Дин.
Тэйд сделал умиротворяющий жест.
— Говори, пожалуйста.
— Неужели вы не видите, что Саиме действительно плохо? Ему надо отлежаться, а не скакать с нами по подземным ходам. Место здесь тихое, — она провела пальцем по каменному сапогу Керитона и продемонстрировала всем внушительную горку пыли. — Свидетельств тому, как видите, предостаточно. Я уже немного помогла ему магией…
Два кивка: одобрительный — Тэйда и благодарный, подтверждавший её слова, — Саимы.
— …помогу ещё. Но вылечить его за полчаса я не в силах. Позвольте ему остаться: камень световой тряпкой накроет, поспит немного, силы восстановит, заодно и вещички посторожит. Пользы от этого, уверяю вас, будет гораздо больше.
— Ринги права, — первым нарушил общее молчание Нёт. — Саима, ты как сам?
Онталар пожал плечами. Было видно, что в нём боролись две противоположности: готовность идти со всеми и подкреплённое тяжёлой головной болью, слабостью и тошнотой желание покоя. Победило второе.
— Я останусь, если никто не против, — сказал Саима. — Не думаю, что смогу вам в чём-то помочь. Идите без меня.
— Хорошо, — согласился Тэйд, вставая на ноги.
— Ты уверен? — переспросила Инирия.
