– Понял, и я тебе не верю. А теперь, пожалуйста, покинь мой дом.
– Твой дом? Ты имеешь в виду дом, который Чарльз нашел для тебя и Виктории, стараясь подольститься к вам, чтобы добиться твоего – а в особенности ее – расположения? Они дурачат тебя, Гаррисон, дурачат оба!
– Виктория никогда мне не изменит.
– Да что ты говоришь?! И ты в это на самом деле веришь? А теперь скажи мне, Гаррисон: когда я крутила роман с Чарльзом у тебя за спиной месяцами, – а это были именно месяцы, – полагаю, ты и от меня тоже не ожидал такого?
Гаррисон разозлился:
– Виктория совсем не такая, как ты!
– Подозреваю, очень скоро ты сам убедишься, что между нами гораздо больше сходства, чем ты мог бы себе даже вообразить! Похоже, у нас с ней, к сожалению, один и тот же неудачный вкус на мужчин!
– Какие бы проблемы ни были у вас с Чарльзом на вашем минном поле, которое вы называете браком, не пытайся втянуть в это дело нас с Викторией.
– Втянуть в это дело ее? Судя по тому, что я слышала своими ушами, она сама рвется туда, причем бегом – рвется к нему в постель. – Теперь уже и она разозлилась. – Точно так же, как много лет назад это делала я!
– Ты стерва, Арабелла. И всегда ею была. Я не знаю, что творится в твоем перекрученном сознании, – думаю, это все зависть. Тебе завидно, что мы с Викторией счастливы, а вы с Чарльзом – так несчастны.
– Могу тебя уверить, что Чарльз себя несчастным не чувствует – наоборот, он просто счастлив прелюбодействовать с твоей женой!
Гаррисон резко встал.
– Убирайся! Убирайся из моего дома, Арабелла!
Арабелла встала.
– Сама не знаю, почему я ожидала от тебя другой реакции. Я только что рассказала тебе, что твоя жена спит с твоим братом, а ты отреагировал столь же слабо, как и много лет назад в отношении меня. Ты ничего не собираешься предпринять в связи с этим романом?
– Я уже сказал тебе, чтобы ты убиралась отсюда.
– Для Чарльза ты всю жизнь был дурачком, Гаррисон, и будешь таким всегда. Он снова сделал это с тобой! После стольких лет… И с Викторией он поступил так же, как со мной. Строит из себя твоего друга, соблазняя твоих женщин.
– Больше повторять я не буду!
Арабелла пошла к выходу, но у двери обернулась:
– Возможно, тебе нужно спросить у самого себя, что уводит твоих женщин к Чарльзу? Из того, что я увидела сегодня, это происходит потому, что ты слабый. Возможно, было бы в тебе больше какой-то силы, энергии, боевого духа, мы бы от тебя не ушли.
Развернувшись, Арабелла вышла из комнаты, хлопнув за собой дверью.
76
Эмили вошла и закрыла за собой двери Хантерс-Фарм.
– Это ты, дорогая? – спросила Маргарет из комнаты.
– Да, мама, – ответила Эмили, проходя по короткому коридору в гостиную.
Маргарет сидела на диване и читала.
– Покаталась с Чарльзом верхом?
– Нет, он не захотел.
Маргарет покачала головой.
– Подозреваю, что голова у него сейчас занята другими вещами. – Она шумно вздохнула. – Твой отец не поверил бы, что здесь может происходить такое. Он всю жизнь боролся за то, чтобы избежать этой беды. Возможно, мне нужно было раньше поговорить с Чарльзом. Попробовать не доводить до такой эскалации конфликта.
– В отношении меня ты никогда не медлила с тем, чтобы рассказать мне, что нужно делать!
– Это было совсем другое. Я не могла подорвать положение Чарльза в этой жизни. И чем же это все закончится? После того нападения на Армстронг-хаус я теперь даже держу в этом ящике своего бюро револьвер. Больше всего я переживаю за детей – Пруденс и Пирса.
Эмили подошла и поцеловала ее.
– Об этом не беспокойся, мама. Я уверена, что все будет хорошо.
Улыбнувшись напоследок матери, она вышла из гостиной и поднялась к себе в комнату, раздумывая над своим разговором с Чарльзом. Ее очень нервировало и тревожило, что Хью находится в каких-то нескольких милях отсюда. Она знала Хью, и уж он-то точно не уедет обратно в Лондон после нескольких резких слов от Чарльза, как, похоже, думает ее брат. Он останется здесь и будет всячески стараться вернуть ее. Каким-то образом нужно было со всей определенностью дать ему понять, что она больше не вернется к нему никогда.
Тем же вечером Эмили шла по коридору верхнего этажа отеля «Кастлуэст Армс» и старалась успокоиться. Номер комнаты Хью она узнала у портье; остановившись перед нужной дверью, она выдержала паузу и постучала.
Через несколько секунд ей открыл Хью, который не выглядел удивленным ее приходом и сразу сказал:
– Проходи.
Она вошла и закрыла за собой дверь.
– Ты говорила с Чарльзом? – помолчав, спросил он.
– Да, это он сказал мне, что ты здесь, – ответила она.
– Хорошо выглядишь. Мы с тобой еще можем успеть на следующий поезд.
Глаза ее испуганно округлились.
– Но я не еду с тобой, Хью. Не сейчас и вообще никогда!
– Но… что ты тогда тут делаешь?
– Я пришла, чтобы сказать тебе как раз это! Я знала, что слову Чарльза ты все равно не поверишь, вот и приехала, чтобы сообщить тебе это лично. Поезжай домой в Лондон и оставь меня в покое.
– Но ты моя жена! Ты принадлежишь мне!
– Я принадлежу исключительно самой себе и никому больше. Я думала, что, выходя за тебя замуж, я получу свободу, но этот брак превратился для меня лишь в ужасную и жестокую тюрьму. Ты что, серьезно думал, что я вернусь к тебе – к твоей отвратительной убогой жизни и жутким манерам поведения?
– Да, ты обязана вернуться!
– С тобой я повидала такого, что мне даже в страшных снах не снилось! На самом деле ты не меня хочешь вернуть. Тебе хочется, чтобы с тобой снова была твоя жена из Армстронгов, чтобы ты мог выставлять ее повсюду напоказ, наивно полагая, что благодаря этому ты будешь принят в обществе.
– А что Чарльз говорит по этому поводу?
– Чарльз ко всему этому не имеет отношения, но он полностью поддерживает меня.
На лице Хью вдруг появилось выражение неуемной ярости, и Эмили испугалась.
– Так он не говорил тебе, что ты должна поехать домой вместе со мною? Не говорил, что ты должна вернуться?
– Конечно, не говорил! Он ненавидит тебя так же, как и я!
– Но ведь я только что заплатил ему двадцать тысяч фунтов, чтобы он вернул тебя мне! – заорал Хью.
– О чем ты говоришь?
– Я заплатил ему двадцать тысяч фунтов за то, чтобы он убедил тебя вернуться ко мне, – продолжал бушевать Хью.
– Что за вздор ты несешь?
