Цепь событий уже сложилась в ее голове: вороны Люции заметили их издалека, Кайлин воспользовалась каной, чтобы связаться с Мисани, она рассказала ей, где Связники и что нужно сделать. Но Мисани пугала та тончайшая грань, которая отделила их от поражения. О боги, да если бы ткачи чуть быстрее послали бы сюда свою орду, если бы Зан сомневался чуть дольше… Если бы Фарех заподозрил, чего хочет Зан, и скрыл бы от него то, что знал Кседжен… Если бы люди Баккары не «спасли» Мисани… Если бы Чиен не настоял, чтобы она осталась в его доме в Ханзине…
От всех этих «если» Мисани бросало в дрожь.
Она вспомнила Чиена, его грубые черты, бритую голову. Ей было не жаль его или почти не жаль. Он был хорошим человеком, это правда, но хорошие люди умирают так же часто, как и плохие. Мисани это знала. Она подозревала, что её отец приложил к этой смерти руку. Но ее убийцам теперь не достать: из Зилы ее вывезли тайно. В конце концов, Чиен не выполнил просьбу, и Мисани не считала себя обязанной выполнять свое обещание. При других обстоятельствах она, возможно, повела бы себя более благородно. Но сейчас нужно подумать о благополучии матери, это важнее, чем договор, который ушел вместе с Чиеном. Мир жесток, но и Мисани научилась быть жестокой.
Они повернули на пыльную улицу, и Мисани увидела, куда привела ее Кайлин. Воины остановились. Она спешилась и медленно пошла вперед — по ковру из вороновых трупов, мимо трупов ткачей и фурий, мимо тела мертвой сестры. Посреди этого кошмара, как черный шпиль, возвышалась Кайлин. Люция склонилась над телом Заэлиса, закрыв лицо руками.
Мисани остановилась перед высокой женщиной и встретилась с ней взглядом. Радужки Кайлин вновь стали обычного зеленого цвета.
— Мисани ту Колай, — с поклоном произнесла сестра. — Я приношу тебе искреннюю благодарность.
Мисани слишком нервничала, чтобы тратить время на соответствующие любезности.
— Где Кайку? — спросила она.
Кайлин ответила не сразу, и сердце Мисани болезненно сжалось.
— Я не знаю наверняка, — сказала наконец Кайлин. — Она отправилась на другой конец Разлома. Там она уничтожила колдовской камень, который мы обнаружили. Вы с ней решили исход этой битвы. Если бы ткачи продолжали сражаться с нами, я не смогла бы направить тебя к Погонщикам.
«Колдовской камень?» — подумала Мисани, но ничего не сказала. Похоже, она многое пропустила.
— Связаться с Кайку я не могу, — продолжила Кайлин. — Она мне не отвечает. Я не знаю, что это значит.
Мисани взвесила все возможности. Полная неизвестность. Кайлин взглянула на Люцию.
— Она просидела вот так уже несколько часов. Мы не можем убрать тела. Боюсь, что она получила рану, от которой никогда не оправится.
Мисани собиралась ответить, но услышала позади себя и оглянулась. Зан шагал между трупами. Он смотрел только на…
— Люция?
Она подняла голову, услышав его голос, но не больше.
— Люция? — повторил он. Она повернулась к нему. Лицо и волосы — в красном.
Зан прерывисто вздохнул. Она медленно поднялась на ноги.
Они смотрели друг на друга.
И она раскинула руки. Кровь Заэлиса измазала ее ладони. Нижняя губа Люции задрожала, и лицо исказилось от рыданий. Зан бросился к ней и стиснул в объятиях, и Люция отчаянно вцепилась в него. Ее хрупкое тело дрожало. Они стояли обнявшись среди дыма, горя и смерти, отец и дочь, и годы тоски друг по другу заставляли их сжимать руки еще крепче.
Глава 37
Кайку пошевелилась и открыла глаза, щурясь от яркого полуденного солнца. Тело ныло, высохшая одежда царапала кожу. Рядом слышался негромкий разговор костра. Пахло жареным мясом. Кайку лежала на каменистой земле в неглубокой ямке, с трех сторон окруженной скалами. Ее мешок лежал под головой и играл роль подушки. Воздух был неподвижным и тихим: ни насекомых, ни птиц. За несколько недель она привыкла к этой тишине. Значит, колдовской камень еще близко.
Она поспешила сесть, но невольно поморщилась: болезненно напряженные мышцы явно не желали такого поворота дел. Тсата склонился над костром.
— Не напрягайся, — посоветовал он. — Ты еще очень слаба.
— Где мы? — Кайку попыталась задать вопрос, но в горле так пересохло, что у нее получилось только слабое сипение. Тсата протянул ей бурдюк с водой. Кайку долго и жадно глотала благословенную влагу, потом заставила себя оторваться, глубоко выдохнула и повторила свой вопрос более внятно.
— В нескольких милях к западу от шахты. Думаю, мы в безопасности, по крайней мере, пока.
— А как мы сюда попали?
— Я тебя нес.
Кайку потерла лоб, стараясь сообразить. Теперь ей казалось, что кое-что она помнит, на грани сна и яви: вода, ее тянет куда-то в черноту, потом Тсата несет ее, как убитого оленя, на плечах.
— Мы выбрались из шахты тем же путем, что и попали внутрь?
Тсата кивнул.
— Мы поднялись в черпаке так высоко, как только могли, а потом я бежал с тобой на плечах. К счастью, наверху искаженных не было. — Он тепло ей улыбнулся. — Наверное, ты этого не заметила. Последнее усилие стоило тебе дорого.
Она фыркнула.
— Есть хочешь? — Тсата указал на костлявую тушку неизвестного зверя, которую жарил на вертеле над костром.
Она с улыбкой вздернула подбородок вверх — охамбское «да». Он взял дичь и сел рядом с ней. За последние часы они несколько раз промокли и высохли, и выглядели теперь соответственно. Тсата отделил от костей кусочек мяса и протянул Кайку, она отбросила с лица непокорную челку и приняла пищу. Ели молча. Тсата погрузился в свои мысли, а Кайку просто радовалась тому, что жива, солнечному теплу на щеках и вкусу жареного мяса.
Она чувствовала глубокое успокоение. Внутри ослабло некое напряжение, о котором она даже не подозревала. Они уничтожили колдовской камень, нанесли ткачам такой удар, на какой до сих пор ни у кого не хватило мужества и сил. Кайку предстоит пройти еще долгий-долгий путь, прежде чем ее клятва Охе будет исполнена. Но на данный момент она сделала достаточно. Она так долго прозябала в бездействии, и хотелось ей только одного — делать что-нибудь, что угодно, лишь бы не играть в любимую игру Заэлиса и Кайлин — в прятки. Она сделала и не имела права требовать от себя сейчас большего. К ней вернулась вера в себя.
И более того. Она — уже не та Кайку, которая с разбитым сердцем уходила из Провала несколько недель назад. Прежняя Кайку — наивное существо — ничего не знала о силе, сокрытой в ней. Она могла обращаться с ней только как с дубиной и едва умела ее обуздывать. Но обстоятельства требовали от нее все новых усилий, она использовала кану так, как никогда прежде не пробовала и даже не подозревала о подобных возможностях. И каждый раз справлялась. Не имея ни соответствующих знаний, ни опыта, победила демонов, очистила тело человека от яда и спасла ему жизнь и — самое невероятное! — она одержала победу над ткачом. Эта победа, конечно, едва не обернулась поражением… но все-таки была победой!
