Под закуски и сладости пьется лучше, они привлекают посетителей, заставляют их повторить заказ. Посетителей, правда, не стало меньше, очевидно, из симпатии к Насибу они продолжали ходить в бар, их было по-прежнему много. Но заказы на спиртное сократились, а значит, уменьшилась и выручка. Теперь, когда не было Габриэлы, многие выпивали только по одной рюмке, а некоторые стали ходить не каждый день.
Пышный расцвет «Везувия» приостановился, доходы, пожалуй, даже уменьшились. И это теперь, когда в городе столько денег, когда ими сорят в магазинах и кабаре! Нужно было принять решительные меры: уволить кухарку и во что бы то ни стало раздобыть другую. В Ильеусе это было невозможно, Насиб уже убедился в этом на собственном опыте. Он поговорил с доной Арминдой, и акушерка, набравшись смелости, посоветовала ему:
— Какое совпадение, сеньор Насиб! Я как раз подумала, что подходящей для вас кухаркой может быть только Габриэла. Другой я не знаю.
Насиб с трудом сдержался, чтобы не ответить ей грубостью. Эта дона Арминда совсем сошла с ума. Она по-прежнему не пропускает ни одного спиритического сеанса и беседует с духами. Рассказала, будто старый Рамиро явился на сеансе в лавке Деодоро и произнес волнующую речь, якобы простив всех своих врагов, в том числе и Мундиньо Фалкана. Чертова старуха…
Теперь дня не проходит, чтобы она не спросила, почему бы ему не взять Габриэлу в кухарки. Будто сама не понимает, что это совершенно невозможно…
Правда, он уже настолько оправился, что мог спокойно выслушивать, как дона Арминда расточает похвалы скромности и трудолюбию Габриэлы. Мулатка гнула спину с утра до вечера, подшивая подкладку, обметывая петли, готовя блузки для примерки, — такая работа была ей не по душе, по ее собственным словам, она была создана не для иголки, а для плиты. И все же Габриэла решила, что не будет готовить никому, кроме Насиба, хотя отовсюду сыпались заманчивые Предложения: снова пойти в кухарки и стать любовницей. Насиб выслушивал: дону Арминду почти равнодушно, лишь слегка польщенный этой запоздалой верностью Габриэлы, пожимал плечами и уходил.
Насиб излечился, сумел ее забыть — не как кухарку, а как женщину. Когда в его памяти воскресали ночи, проведенные с Габриэлой, его охватывала такая же тихая грусть, как и при воспоминаниях об искушенности Ризолеты, о длинных ногах Режины, одной из его прежних любовниц, о поцелуях, сорванных у двоюродной сестры Муниры во время поездки в Итабуну на праздники. Тихая грусть без острой боли в груди, без ненависти, без любви. Теперь он чаще вспоминал о ней как о несравненной кухарке, о ее мокеках, щиншинах, жареном мясе, филе, кабиделах. Насиб оправился от удара, нанесенного Габриэлой, но обошлось это ему недешево. В течение нескольких недель он каждый вечер посещал кабаре, играл в рулетку и бакара, платил за шампанское для Розалинды. Эта расчетливая блондинка вытягивала у Насиба пятисотенные одну за другой, будто он был какаовым полковником, который оплачивает содержанку, а не хозяином бара, который завел интрижку с молодой наложницей Мануэла Ягуара. У Насиба еще никогда не было такой нелепой связи, он вел себя как осел. Сделав некоторые расчеты, он получил ясное представление о том, сколько же истрачено на эту девку… Непростительное мотовство! Кончилось тем, что он бросил Розалинду, соблазнившись Марой, маленькой индеанкой с Амазонки. Это была менее блистательная победа — девчонка удовлетворялась пивом и недорогими подарками. Но так как у Мары не было постоянного покровителя, ей приходилось принимать клиентов в публичном доме Машадан, и она оставалась свободной далеко не каждый вечер. Поэтому, чтобы забыть о своих неприятностях, Насиб стал ужинать и развлекаться в кабаре и домах терпимости, без счета соря деньгами, и довольно скоро промотал крупную сумму.
При таком образе жизни Насиб, естественно, перестал делать вклады на свой текущий счет. Он выполнял обязательства по отношению к поставщикам, но эта беспутная, дорогостоящая жизнь пожирала все его доходы. Прежде он ходил в кабаре один-два раза в неделю и спал с влюбленной в него женщиной, почти ничего не тратя. Даже после женитьбы, когда Насиб делал Габриэле столько подарков, он мог откладывать каждый месяц несколько мильрейсов на какаовую плантацию. Наконец Насиб покончил с преступной расточительностью, и это далось ему без труда, поскольку ни отсутствие Габриэлы, ни боязнь, одиночества больше не мучили его. Во сне он уже не искал ногой ее округлое бедро, однако все настоятельнее ощущал отсутствие кухарки.
К счастью, баланс все же оставался положительным.
Зал для игры в покер давал хороший доход, поскольку денег в том году у всех было много. После того как Амансио Леал и Мелк помирились с Рибейриньо и Эзекиелом, игра шла ежедневно, с вечера до утра.
Ставки делались большие, и отчисления в пользу хозяина бара возрастали.
Готовился к открытию ресторан, в который Мундиньо вложил деньги, а Насиб — свой труд и опыт.
Доходы, которые им предстояло делить, были верными из-за полного отсутствия конкуренции — в гостиницах кормили отвратительно. Кроме того, в зале ресторана по вечерам предполагался покер и другие карточные игры «семь с половиной», «биску», «двадцать одно».
Полковники очень пристрастились к картам, предпочтя их даже рулетке и бакара. Теперь они смогут скромно развлекаться в ресторане Насиба.
Но кухарки все не было. Уже покрасили помещение, оборудовали зал, буфет и кухню, привезли столы и стулья, установили плиту и раковины для мытья посуды, соорудили уборные для посетителей. Все было лучшего качества. Из Рио была выписана машина для приготовления мороженого и холодильник для мяса и рыбы, вырабатывающий лед. Таких роскошных вещей никогда прежде не видели в Ильеусе, посетители бара, глядя на них, замирали в восторге. Вскоре все будет готово, а кухарки по-прежнему нет. В тот день, когда высокоавторитетный в вопросах кулинарии Жоан Фулженсио подверг суровой критике закуски Насиба, тот решил потолковать с Мундиньо.
Экспортер уделял ресторану много внимания. Он любил хорошо поесть и, постоянно жалуясь на то, как плохо кормят в гостиницах, переходил из одной в другую. Мундиньо тоже — Насиб это знал — соблазнял Габриэлу королевским жалованьем. Выслушав араба, он предложил выписать хорошего ресторанного повара из Рио. Иного выхода не было. Они дадут ему в помощь двух-трех метисок. Насиб поморщился: эти повара из Рио не умеют готовить баиянские кушанья, а деньги дерут бешеные. Мундиньо, однако, увлекся своей идеей: у них тоже будет шеф-повар, как в ресторанах Рио, весь в белом, а на голове — колпак. Он будет выходить к посетителям и рекомендовать им блюда.
Мундиньо дал срочную телеграмму одному своему приятелю.
Насиб, поглощенный последними сложными приготовлениями, вернулся к прежней жизни: редко ходил в кабаре и спал с Марой, когда выдавалось свободное время. Как только приедет повар из Рио, будет окончательно определена дата торжественного открытия «Коммерческого ресторана». В час аперитива многие посетители поднимались на второй этаж, чтобы полюбоваться украшенным зеркалами залом, кухней с огромной плитой, холодильником и прочими чудесами.
Повар прибыл через Баию на том же пароходе, что и Мундиньо Фалкан. Экспортер ездил в столицу штата по приглашению губернатора, чтобы обсудить создавшееся положение и разрешить вопросы, связанные с предстоящими выборами. Аристотелес сопровождал Мундиньо. Была одержана полная победа, губернатор уступил во всем: Витор Мело и Маурисио Каирес были предоставлены самим себе. Что же касается Алфредо, то он снял свою кандидатуру на пост депутата штата, и претендентом на это место оказался некий Жувенал из Итабуны, у которого не было никаких шансов.
