не польстили и не порадовали. Осман точно почувствовал настроение названного брата и нарочито выступил вперед, положив руку на рукоять ножа, чтобы охладить толпу. Йохан поднял руку, и поднявшиеся было зеваки сели назад, на свои места.
- Я очень польщен, - сказал он, покривив душой. – Хозяин! Всем по кружке вина за мой счет!
Диджле шумно выдохнул сквозь зубы. Когда они поднялись по лестнице, осман неодобрительно покачал головой, но опять промолчал, словно лишился той части души, что заставляла его настаивать на праведности.
К счастью, капитан ждал Йохана не в той комнате, где произошло свидание с главарем разбойников, и не в той, где Вяземский с подельником подслушивали его разговор. Он встал, чтобы поприветствовать гостя, и Лисица с удивлением увидел за столом цыганку, разодетую, как придворная дама. Та держалась неестественно прямо и скованно, точно каждое движение причиняло ей муки, и спрятала руку в юбках, когда Йохан хотел было взять ее ладонь для поцелуя. Сейчас она нисколько не была похожа на ту решительную женщину, которая увела погоню по ложному следу, наоборот, она будто даже стала меньше ростом, съежилась в платье, беззащитная, неуверенная в себе, как дикий зверь, которого неожиданно принесли в дом.
- Трудно было не услышать, как вы вошли, - заметил фон Рейне, когда они сели, и Диджле, как верный пес, встал за плечом названного брата. Капитан тоже переменился, словно сбросил ледяную маску. – Люди только и говорят о вас и о вашем побеге. После возвращения вашего друга – втройне. Не всякий раз бродяга оказывается бароном, потом проходимцем, а потом вновь бароном, с рекомендательными письмами от известных людей Империи.
Он говорил без улыбки, но в каждом его слове таился особый подтекст – или же он мерещился Йохану, - недоверие и предупреждение.
- Жизнь поворачивается иной раз так, что любой плут из романа позавидует ее выдумкам, - двусмысленно ответил Лисица. – Но не удобней ли нам было бы беседовать у вас дома или в тюрьме?
- Я пытаюсь приучать Чаргэн к европейским обычаям, чтобы она не чуралась чужих мест и незнакомых людей, - прямо сказал капитан, и цыганка вздрогнула, услышав свое имя. Она подняла взгляд на фон Рейне, но тут же будто устыдилась своей смелости. – Я собираюсь жениться на ней. А что до тюрьмы… Я подал в отставку, и у меня нет охоты лишний раз присутствовать в Замке.
Йохан приподнял бровь.
- Нет, дело не в вас, - сказал фон Рейне, угадав невысказанный вопрос. – Точней, не только в вас, барон. Мне предложили хорошее место неподалеку от моих родных краев, в Форарльберге, и я не стал отказываться. Пожалуй, я по горло сыт здешними горами и обычаями.
- Понимаю.
Послышался почтительный стук, и Диджле с разрешения капитана отворил дверь. Слуга отдал ему поднос с кофе на троих, и осман споро накрыл на стол, не хуже заправской служанки, пока Чаргэн маялась, не зная, куда деть руки. Нужна была недюжинная смелость, чтобы жениться и ввести в свет цыганку, которая большую часть своей жизни провела в таборе – неграмотную, не знавшую ничего за пределами своих гор. Наверняка и это было причиной, почему фон Рейне предпочел уехать – здесь никто бы не принял его жену, зная о ее прошлом, а, значит, и будущих детей.
Капитан положил на стол сверток, перетянутый веревкой.
- Ваши письма, - сказал он. – Я надеюсь, что вы сдержите наш уговор. Это первое.
Йохан не без труда распустил узел: коробка была на месте, письма – на первый взгляд – тоже. Он не знал, сколько их было изначально, и те ли это письма, что нужны Герхарду, но, в конце концов, это уже не его тревога.
- Учтите, что бывший хозяин заявил о том, что их украли, - заметил фон Рейне, глядя, как Йохан перебирает письма. - Он не обвинил лично вас; но подозрение на вас лежит, как и на бывшем секретаре Шварце.
- Что с ним стало?
Чаргэн с непроницаемым лицом взялась за чашку с кофе. Держала она ее как должно, но очень беспокоилась, и капитан ласково кивнул своей невесте.
- Найти его не удалось, и я этому не удивлен. Если несколько лет он дурил все общество двойной жизнью, то скрыться под чужим именем ему не составляло труда. Он мог справить себе любые документы и столь же виртуозно притвориться иным человеком. Кто знает, как его зовут на самом деле и откуда он родом!.. Думаю, что он и сам позабыл об этом – но сколотить отряд головорезов и наживаться на перекупке краденого в этих диких краях, смог бы не каждый. Боюсь, что он один из тех влахов-сирот, которые смогли получить хорошее образование и воспитание после войны - за счет казны или благодетелей; некоторые из них болеют сердцем за свой народ, но болезнь эта мучительна для прочих. Мне удалось узнать, что кое-какими деньгами он помогал крепостным крестьянам, чтобы они могли выплатить оброк в казну, и искал среди их детей самых умных и сообразительных, чтобы послать их в школу.
- Так что же, выходит, что образование – зло? – спросил Йохан. Он и не подозревал в Шварце такой неожиданной стороны.
- Почему же? – вопросом на вопрос ответил капитан. – Не просвещение – зло. Некоторые люди, вкусившие его, не ведают, как применить знания сообразно морали. Они не знают, что есть хорошо и что есть плохо, и к самым лучшим целям идут кривыми тропами.
- Грешники, - проворчал вполголоса Диджле из-за спины Йохана. – Аллах проклянет их.
Фон Рейне взглянул на него, но не возразил.
- Надеюсь, он получит сполна, - Йохан глядел на
