перестала работать с пионерами, слишком ответственна и хлопотлива была её новая должность. Однако комсомольскую работу она не оставила — была членом бюро ячейки ВЛКСМ, членом редколлегии и выполняла отдельные самые разнообразные поручения, кроме того, дома она подрабатывала на пишущей машинке. Старенький «Ундервуд», привезённый Борисом из Никольск-Уссурийска, удалось сравнительно быстро отремонтировать. Обошлось это недорого, и машинка себя оправдывала. Катя по вечерам частенько выколачивала на ней настоящую барабанную дробь.
Вот так и текла, вернее, летела бешеными темпами жизнь семьи Алёшкиных. И действительно их дни были так загружены, что времени всегда не хватало, и потому они мелькали с удивительной быстротой. Вот уже Траловый трест приобрёл и отремонтировал собственное помещение — двухэтажный небольшой дом, расположенный на мысе Эгершельд, немного выше здания ДГРТ. К 1 января 1933 года управление Тралтреста переехало в него. Вот уже вернулся из командировки директор треста Новиков. Он привёз нескольких специалистов, и всё руководство треста принялось искать для них квартиры. Жилищный кризис во Владивостоке в это время был в самом разгаре. Помимо развития промышленности Дальнего Востока, а, следовательно, и притока большого количества служащих, сюда прибывало много военных.
Глава пятая
Незаметно минул 1932 год, начался 1933. Тогда ещё не вошли в моду новогодние балы и ёлки, поэтому встреча нового года у Алёшкиных проходила в кругу семьи, а из гостей присутствовал только Чёрный, не преминувший сообразить пульку, да заглянул капитан Кострубов.
В прошлой главе мы уже коснулись начала 1933 года, пойдём дальше. После возвращения Новикова в начале марта Борис Алёшкин стал собираться в Москву, заранее получив разрешение на поездку из Востокрыбы. Соответствующими отделами треста было подготовлено множество вопросов, которые ему следовало решить в Главрыбе, в различных центральных учреждениях и Наркомате. Он выезжал в середине марта. Главный бухгалтер треста с годовым отчётом за 1932 год находился в Москве ещё с февраля месяца, увязывая и согласовывая различные расхождения баланса в отделах Главрыбы. Алёшкин должен был прибыть в Москву к тому времени, когда отчёт будет рассматриваться и окончательно утверждаться на заседании балансовой комиссии Главрыбы (впрочем, эта комиссия в то время называлась как-то иначе, но сущность её деятельности была именно такой).
После долгих просьб Кате удалось уговорить своё Дальснабсбытовское начальство и получить на это время отпуск. Борис также получил разрешение на отпуск после сдачи годового отчёта. Всё это время семья Алёшкиных находилась в приятном, приподнятом настроении. Борис — потому что мечтал увидеть вновь всю дорогу, по которой ехал на Дальний Восток десять лет назад, мечтал увидеть снова Москву и, наконец, познакомиться поближе с её достопримечательностями. Рассчитывал он повидать и дядю, Дмитрия Болеславовича Пигуту, который как будто бы теперь жил в Москве, встретить кого-нибудь из своих друзей детства. Было известно, что кое-кто из них, возможно, тоже находился в Москве. Ну и, наконец, эта поездка давала ему возможность просто отдохнуть от той постоянной сутолоки и нервного напряжения, в котором его всегда держала нелёгкая работа. Катя радовалась предстоящей поездке, потому что до сих пор она с Дальнего Востока вообще никуда не выезжала, и такое длительное путешествие казалось привлекательным уже само по себе. Конечно, было очень интересно посмотреть столицу, побывать в театрах, музеях, походить по магазинам. По рассказам приезжих, в Москве открылось очень много магазинов, и продавали в них буквально всё. Уезжала Катя со спокойным сердцем: дома оставалась Акулина Григорьевна, и, следовательно, Элочка и квартира будут под должным присмотром и в должном порядке.
Когда Борис и Катя подсчитали полученные на командировку и за отпуск деньги и выделили необходимое остающимся во Владивостоке, они увидели, что в их руках имеется порядочная сумма, значительно превышающая их ожидания. Она составила что-то около шести тысяч рублей. Это позволяло им и в дороге, и в Москве не стесняться в расходах, и не только жить всё это время достаточно обеспеченно, но и приобрести много разных вещей. Ну вот, билеты куплены, Борис Яковлевич и Екатерина Петровна, распростившись со своими и взяв небольшой чемодан, одолженный у соседей, один на двоих, отправились на вокзал. Ехали они в мягком вагоне поезда, причём, если Борис, по своему служебному билету ездил в таких вагонах и раньше, то Катя очутилась здесь впервые. В четырёхместном купе они заняли две полки — верхнюю и нижнюю, но уже через сутки оба переселились наверх. Соседями их оказались два старичка — муж и жена, переезжавшие куда-то в центр на постоянное место жительства к находившимся там детям. Они ехали до самой Москвы, где им предстояла пересадка. Вполне понятно, что Алёшкины, уважая пожилой возраст соседей, уступили им оба нижних места.
Мы уже говорили, что почтовый поезд в то время из Владивостока в Москву шёл около 12 дней, ну а этот, на котором ехали Алёшкины, был курьерским поездом № 1, и он мчался с большей скоростью, в среднем, 60 километров в час, прибывая в столицу к концу девятых суток. Однако длинная дорога ни Борису, ни Кате не показалась скучной. За пять лет совместной жизни они, наконец-то, остались по-настоящему вдвоём, свободными от всяких дел и забот. До этого ни он, ни она в отпуске не были ни разу, а тут супруги могли часами смотреть в окно на удивительные красоты Дальнего Востока, Забайкалья, Сибири, или валяться на мягком пружинном диване вагона, читать одну из взятых с собою книг и, наконец, в дальнейшем (а это началось на второй день после выезда из Владивостока, когда соседи по купе познакомились друг с другом) целыми днями, а иногда и ночами, играть в преферанс.
Соседи-старички оказались заядлыми преферансистами, и хотя Борис и Катя по сравнению со своими партнёрами были слабыми игроками, они могли играть чуть ли не целыми сутками. Старичкам доставляло большое удовольствие учить тонкостям этой занимательной игры своих молодых попутчиков, что они и делали. Молодёжь с интересом открывала всё новые возможности преферанса, и их купе было, пожалуй, самым дружным и весёлым, если не во всём поезде, то уж во всяком случае, в мягком вагоне. Питались они в вагоне-ресторане, где пища оказалась вкусной и, по сравнению с владивостокскими ценами, недорогой. Иногда их обед сопровождался парой бутылок пива, покупавшимися кем-либо из проигравших. Как правило, чаще всего это приходилось делать Борису, как самому несдержанному и чаще других проигрывавшему. Одним словом, путешествие протекало замечательно.
За время путешествия попутчики уже довольно близко знали друг друга, и старики, очевидно, из каких-то «бывших», бежавшие в своё время от большевиков на Дальний
