доставляло удовольствие всей семье Алёшкиных и в особенности их маленькой дочке Эле.
Один из знакомых Бориса, капитан Кострубов, как-то увидев их удивительную доисторическую музыкальную машину, поначалу посмеялся над ней (у него у самого-то был прекрасный японский патефон с множеством заграничных пластинок), а позже подарил Борису новую мембрану, целую коробку иголок и несколько заграничных пластинок с модными тогда блюзами, танго и фокстротами. После этих усовершенствований граммофон стал звучать значительно приличнее. Этот же Кострубов был страстным фотолюбителем, у него был очень хороший по тем временам фотоаппарат с раздвижной камерой и размером пластинок 9 х 12. Кострубов снимал отдельные эпизоды работы тральщиков и другие виды (некоторые из них мы воспроизводим). Своим увлечением он заразил и Бориса, а для поощрения этой страсти подарил ему фотоаппарат «Кодак». Это была простая деревянная коробка размером 10 х 18 сантиметров. В центре её передней стенки находился самый простейший объектив без диафрагмы с примитивным затвором. В аппарат заряжалось сразу шесть пластинок 9 x 12. Они ставились друг за другом в задней части ящика, а затем после съемки, при повороте специального рычажка падали на дно коробки, тоже одна на другую. Внутри аппарата пластинки стояли на расстоянии, соответствующем наиболее резкому изображению, и, по мысли конструктора, должны были позволить сделать одновременно шесть снимков.
Обучаясь фотографированию, Борис порядочно помучился с этим аппаратом, перепортил дюжины три пластинок, но так ни одного приличного снимка и не получил. Всё начиналось с «пустяков». В то время приобрести какие-либо фотопринадлежности, как, впрочем, и принадлежности для граммофона, во Владивостоке было очень трудно. Единственный магазин, продававший такие товары, находился на Ленинской улице, почти напротив бывшей конторы Морлова. Он представлял собой крошечную лавчонку, в которой большую часть занимали пустые полки и лишь кое-где лежало несколько товаров, как правило, не пользовавшихся спросом. Первое, что понадобилось Борису — пластинки. Нужных размеров не продавали, а те, что можно было купить, имели размеры 8 x 8 сантиметров. Борис взял их, хотя они и не подходили к его аппарату. Нашлись в магазине трубочки с закрепителем и проявителем, но не было фотобумаги, пришлось её выпросить у Кострубова. Зарядить фотоаппарат требовалось в абсолютной темноте, для этого Борису пришлось спуститься в подвал, который имелся в их квартире (вход в него был в одной из комнат). Спускаясь туда, Борис поставил на страже тёщу, чтобы кто-нибудь случайно не открыл крышку подвала. Он возился там, наверно, больше получаса: надо было установить в специальные рамки купленные пластинки, а они по размерам не подходили, пришлось пристраивать добавочные приспособления из картона, и всё это делалось в полной темноте. Когда, наконец, шесть пластинок были установлены, и Борис с великой осторожностью вытащил свой аппарат на свет, то обнаружилось, что объектив был открыт, и потому первая пластинка оказалась засвеченной. Закрыв объектив и при помощи рычажка уронив испорченную пластинку, Борис усадил посреди комнаты Акулину Григорьевну, чтобы первой запечатлеть её. Он навёл аппарат на торжественно сидевшую старушку, нажал кнопку, затвор щёлкнул. Уронив и эту пластинку, Борис снял таким же образом и дочку. Кати и Веры дома не было, да их бы всё равно не удалось снять, так как после того, как была сфотографирована Элочка, фотограф нечаянно тряхнул аппарат, и все остальные пластинки попадали. Ему не терпелось как можно скорее увидеть результаты своего труда. Он, собственно, никакого понятия о технике фотографирования не имел: никто его не учил, никаких пособий он не читал и, следовательно, не знал ни об экспозиции, ни об освещённости снимаемого предмета, ни о чувствительности фотоматериалов. Он считал, что раз изображение видно в окошечке визира, то, следовательно, таким оно будет и на пластинке.
С тех пор прошло много лет. Борис Яковлевич испортил огромное количество пластинок, плёнок, фотобумаги; многое прочитал, узнал о том, как нужно фотографировать. До сих пор он занимается этим делом, если не с прежней увлечённостью, то всё же достаточно, но из нескольких тысяч сделанных им фотографий, вероятно, не более четверти можно признать удовлетворительными. На заре, так сказать, своей фотографической карьеры, к тому же обладая ещё таким несовершенным аппаратом и оборудованием, Борис испортил не одну коробку пластинок, пока, наконец, получил первый удовлетворительный результат.
Кроме фотографирования, чтения и возни с граммофоном, Борис и Катя иногда занимались и карточной игрой — преферансом. Ещё два года тому назад, когда у них жил отец Бориса, он дал им первые уроки этой игры. С тех пор она стала одной из любимых карточных игр для обоих. Партнёры им попадались случайные, но в конце 1932 года в управлении Тралтреста на должность главного инженера назначили прибывшего по путёвке из Москвы инженера-механика, специалиста по судовым двигателям, товарища Чёрного. Он оправдывал свою фамилию: это был жгучий брюнет лет сорока, довольно высокий, с большими, чуть на выкате глазами и крупным носом. Познакомившись с Борисом, они быстро сошлись и почти подружились. Чёрный хорошо играл в шахматы, которые, как мы знаем, были одной из любимых игр Бориса. А когда выяснилось, что Чёрный играет в преферанс, и довольно охотно, то он стал сравнительно частым гостем Алёшкиных и их постоянным партнёром. Ранее с ними играл Владимир Косолапов, но в середине 1932 года его перевели в Главрыбу в Москву, и последнее время Борис и Катя скучали из-за отсутствия партнёров.
Конечно, наше повествование будет неправдоподобным, если мы не упомянем о большой общественной работе, в которой участвовали оба Алёшкиных. Борис был членом бюро партячейки, руководил кружком политзанятий. Тогда ещё не было единой сети партийного просвещения, программы занятий определяли каждый обком и губком самостоятельно. Алёшкин занимался с коммунистами руководящего состава. Они изучали стенограммы партийных съездов, различные произведения В. И. Ленина и книги И. В. Сталина «Вопросы ленинизма». В 1933 году вышло первое издание «Краткого курса истории ВКП(б)», но его изучение ещё не велось. И, к стыду Бориса, он, хотя и приобрёл его, но сумел прочитать всего лишь первую главу. В эту зиму ему удалось по случаю купить полностью второе издание сочинений В. И. Ленина, эти книги он добросовестно читал — не изучал, не конспектировал, а просто читал, правда, далеко не всё и не всегда ему было понятно; читал он подряд, начав с первого тома. Очень многие статьи были просто интересны, и Борис их запоминал. Конечно, он продолжал участвовать в стенгазете, активно выступать на собраниях и вести довольно большую работу как депутат Владивостокского горсовета. Единственное, от чего он совершенно отошёл, это от участия в художественной самодеятельности.
Екатерина Петровна
