— Выздоровел, праведник? — участливо поинтересовался Леонтий. — Одыбался, раб Божий?
— Одыбался, — настороженно сказал Лука.
Леонтий присел на бревно, устало вытянул ноги.
— Слушай внимательно, Христов любимчик: собирайся, пойдешь в Макариху. Найдешь там странников — анчихристов, что у Марьи остановились, и последишь за ними, куда они поедут. До самого Колпина за ними езжай, понял? Как в самолет сядут — возвращайся назад. Вот тебе сто рублей, возьми. Пригодятся в дороге.
Лука взял деньги, повертев, засунул в карман.
— Чего это у тебя нужда такая? — сощурился он. — Раз тебе надо, ты и езжай. А я не шестерка, чтобы их легавить.
Леонтий вскинул брови, выкатил черные глаза:
— Лука Давыдыч? Что с тобой?
— Во! — Лука сложил фигу и сунул Леонтию под нос. — А денежки мне сгодятся, на лечение. У меня от гадова укуса не токо рука болит, душу ломит. И все из-за тебя!
— Ах ты… чудотворец! — взъярился Леонтий и медленно пошел на Луку. — Ах ты… утопленник! Ты кому фигу кажешь, парашник вонючий? Ты на кого хвост поднял?
— Уйди! — заблажил Лука, хватая котел с недоеденной ухой. — Уйди! Я по здоровью на фронт не братый! А после гадова укуса — убью, и ничего мне не будет!
Леонтий, расставив руки, шел на Луку. Тот отступал, пока не уперся спиной в стену избушки. Леонтий сделал резкий выпад, норовя поймать противника за руку, но Лука изловчился и опустил котел на голову странника. Странник ойкнул и медленно завалился набок…
«Убил! — пронеслось в голове Луки. — Как есть убил!.. А кто видал? А никто не видал! И кто его, бродягу, хватится? Никто не хватится! Закопаю — и шито-крыто!»
Он схватил лопату и затрусил к лесу. Потом вернулся, взял Леонтия за ноги, словно в оглобли впрягся, и потащил. В лесу он выбрал место под колодиной и начал рыть яму. Мягкий лесной грунт поддавался легко, скоро Лука по пояс ушел в землю. «Пожалуй, хватит, — решил он. — Его, бы, гада, зверям на съедение бросить за позор, который мне учинил…»
Он отбросил лопату, вылез из ямы и наклонился над Леонтием, чтобы свалить его в могилу.
Но Леонтий вдруг застонал и, открыв глаза, сел.
Волосы на голове Луки встали дыбом. Он попятился заорал, перекашивая лицо, и, развернувшись, бросился в лес…
В Останине действительно стоял «на парусах» скоростной катер водной инспекции. Анна поднялась на палубу, заглянула в капитанскую рубку:
— Попутчиков возьмете?
Парень в речной форме весело подмигнул, улыбнулся:
— Такую попутчицу на край света возьму! Располагайся!
— Иван, забирайся сюда! — распорядилась она. — Сначала рюкзаки, потом сам.
Капитан сразу потерял интерес и, подняв рупор, чуть, не в ухо прокричал:
— Поднимайся живей! Отчаливаем!
Иван перевалился через леера, оглядел берег.
— Никого? — спросила Анна.
— Черт его знает… — выругался Иван. — Возле меня все вон тот мужик вертелся, спрашивал, куда едем и зачем. Вон стоит!
Невысокого роста мужичок в безрукавной сорочке махал фуражкой и что-то спрашивал. Но непонятно, то ли у капитана катера, то ли у Ивана.
— Леонтий слежку установил, — сказала Анна.
— Да ну, — бросил Иван. — Если от Макарихи никого не было, тут не будет. Не организация же у него подпольная?
Отчаливший было катер описал полукруг и вновь потянул к берегу, к машущему мужичонке. Анна взглянула на капитана, отвернулась. Между тем катер ткнулся в берег, и мужичок проворно поднялся на палубу.
— От и ладненько! — забалагурил он. — Компанией завсегда веселей плыть… А у вас, хлопцы, пожрать ничего нету?
— Нету! — отрезала Анна, хотя в рюкзаке был собранный на скорую руку подорожник. Мужик потерся спиной о рубку, покряхтел от удовольствия и сел на палубу, свесив ноги за борт.
— До Колпина не жрамши-то и помереть можно, — проговорил он невесело и больше в разговоры не вступал.
По дороге к Останину Анна рассказала Ивану о последних событиях, и теперь, устроившись на садовой скамейке на корме катера, они сидели с книгами в руках, листали желтые страницы и тихо переговаривались. Мужик на носу изредка ерзал и поворачивал к ним большое оттопыренное ухо. На борту было еще двое мужчин в высоких фуражках с крабами и дубовыми листьями — по виду речфлотское начальство. На палубе они не показывались, сидели в тесном кубрике, рылись в бумагах.
Где-то на середине пути между Останином и Егановом капитан подозвал к себе мужичка и Ивана, не оставляя штурвала, распорядился:
— Швабры в кормовом трюме, попутчики. Мыть надо от кормы к носу, усекли?
— Знакомое дело! — развеселился мужик и приобнял Ивана. — Айда, корешок, в матросы!
Анна посмотрела, как мужчины драют палубу, и вошла в рубку:
— В Еганове остановите?
— Что так быстро? — без интереса спросил капитан. — Я думал, вы до Колпина с нами…
— Надо.
Капитан молча дернул плечами.
…Еганово выплыло из-за поворота неожиданно, расстелилось приземистыми домиками на высоком яру, и его отражение в тихой по-вечернему воде изломалось, растрескалось на волнах, словно украшенная резьбой ваза. Анна подхватила рюкзак, вышла на корму, Иван послушно двинулся за ней.
— Вы что? — удивился мужик. — Здесь, что ли, причаливаете?
Они не отвечали, демонстративно отвернувшись. Не откровенничать же со «шпионом»…
— Тогда и я слезу, — решил «шпион». — За компанию…
Когда катер отчалил, Иван приблизился к Анне и зашептал:
— Давай попугаем его? Макнем в воду?
— Пошли, — скомандовала Анна. — Пусть вяжется…
Мужичок плелся за ними только до магазина. Там он остановился, махнул на прощанье кепкой и принялся стучать в закрытые изнутри двери.
Начальника милиции Глазырина они разыскали дома, в кругу семьи. Он сидел за самоваром, вспотевший от чая, благодушный.
— А, странники прибыли! Ну, располагайтесь… Жена, наливай гостям чаю!
— Нам не до чая, — вздохнула Анна. — Нам срочно нужна ваша помощь.
— Что такое? — насторожился Глазырин. — Белоглазов что натворил?
— Нет, Тимофей косит сено у матери, — успокоила Анна и рассказала о книгах Леонтия, которые сейчас, по-видимому, хранятся у Власова.
— Я же говорил! — обрадовался начальник милиции. — Книги есть! Сам видел.
— Их нужно взять, — сказала Анна. — Во что бы то ни стало. Неизвестно, зачем собирает книги Леонтий и куда их потом отправляет. Если не возьмем — книги уйдут.
