а также трех королев и их камеристок. Но никому из них она не смогла сказать о том, что произошло. Чтобы сообщить воителям о своем уходе нужна была смелость, а у нее она кончилась. Ей было даже невыносимо думать о том, чтобы сообщить им о своем несправедливом уходе. Что же до правительниц с их приближенными, то они не очень-то и интересовались по какому случаю их всех выпустили. Однако они, как и сама Спящая, получили по странному приглашению явиться на площадь. Живые цветы, украшающие скромный лист пергамента, были необычайной красоты.
Они стояли у постамента, с которого оттерли кровь. Андерс держался бодро, но Этна знала, что под одеждой скрыты тугие и пропитанные кровью повязки. Гвиневра поддерживала своего товарища, хотя в том не было необходимости, но, как думала сама Спящая, делалось это из опасения за чужое состояние. Сама же она переживала о том, что воитель может не пережить этот вечер. До прихода Смерти у него еще была надежда на то, что тело сможет восстановиться, но теперь… кто знает, как поведет себя его организм под влиянием этой перемены, от которой люди давно отвыкли. Впрочем, пока он выглядел очень даже живо.
В стороне от толпы стояли Драмэйды, которые тоже, вероятно, получили приглашения. Но даже они не понимали, в чем дело. Кая в толпе видно не было. После того, как Этна по просьбе Смерти покинула покои, она не видела его. Но не думала, что сестра Жизни так просто расправится с предателем и даже не сообщит об этом никому.
— Ты так и не скажешь нам, что случилось этим утром? — поинтересовалась Гвиневра, смерив Этну своим привычным ничего не выражающим взглядом. Та закусила щеку изнутри. Она не могла сказать им обоим, что умрет сегодня. Слова просто не хотели покидать ее рта. Это было тяжело. Тяжелее, чем призвать Смерть, о чьем возвращении пока никто не догадывался.
От ответа на вопрос ее избавили возгласы толпы. «Расступитесь!», «Дорогу!», «Она вернулась!». Все начали оборачиваться на крики, а толпа расступалась в стороны, позволяя двум молодым людям пройти мимо них.
Статный юноша чуть улыбался, проходя возле людей Форланда. Он был крепко и ладно сложен, облаченный в светлые свободные одежды, обнажающие босые ноги. Его глаза были похожи на летние поля, полные цветов, живые и прекрасные. Россыпь веснушек украшала его нос и щеки, а на светло-русые чуть вьющиеся волосы был водружен пышный венок из живых цветов, тех самых, которые каждый житель континента обнаружил на своем приглашении. Иногда к нему подлетали птицы, тихо щебеча и чирикая, и каждую из них он ласково гладил пальцами, смотря так внимательно на этих маленьких созданий, будто понимал их певучие речи.
Рядом с юношей шла мертвая девушка. Трупные пятна, будто звезды, украшали ее лицо и открытые участки тела, обтянутые кожей, сквозь которую выпирали острые кости. Глаза, поддернутые пеленой, смотрели чуть строго, однако бледные невыразительные губы, скрытые под маской, которой служила челюсть дикого зверя, ласково улыбались. Ее волосы струились темным водопадом по плечам, а саму голову венчала костяная диадема. К ней не рисковали приближаться не только птицы, но и люди, почтительно кланяющиеся, но не протягивающие рук.
Жизнь и Смерть шагали рядом друг с другом, приветствуя людей. Противоречивые и разные, но красивые каждый по-своему. Красота одного пленяла. Красота другой заставляла проявлять уважение.
Дойдя почти до самого постамента, брат и сестра замерли, обводя древними взорами людей. Все притихли, едва ли не с благоговением взирая на своих создателей. Пусть для людей трех сторон они не были покровителями, как для людей Юга, но это не уменьшало их ценности и значимости. Их прихода ждали все и ждали давно. Особенно прихода девушки, похожей на погибель.
— Ты сделала это, — только и смог вымолвить Андерс, переводя спокойный взор со Смерти на Этну и обратно. Имей он возможность испытывать эмоции, то непременно бы удивился, а так был вынужден просто во все глаза смотреть на брата и сестру, стоящих на земле перед своими смертными созданиями.
— Но почему ты не сказала? — недоуменно спросила Гвиневра, которая тоже не ожидала увидеть здесь Жизнь и Смерть. Впрочем, ее глаза смотрели лишь на Этну, будто два покровителя были ей совсем безразличны. А Спящая даже не знала, что на это сказать.
— Потому что я… после я уйду…
— Что?
— Благословенны будьте, жители Форланда. Полагаю, никто из вас не ожидал, чем обернется вечер этого дня, однако ныне случилось то, что было предсказано не одну сотню лет назад, — голос Жизни был бодрым и звучным. Все притихли на площади, не сводя глаз с юноши, который, если взять в расчет его возраст, уже давно был не юношей, однако, его тело было нетленно. — Моя прекрасная сестра Смерть наконец сыскала своего отмщения и рада вернуться в родные земли. Если бы каждый из вас знал, как часто мне хотелось вмешаться и сделать все самому, чтобы покарать того предателя… Но я уважаю выбор сестры и лишь поэтому не вмешивался в ее план, который увидел свет лишь благодаря одной девушке.
Этна вовсе не ожидала того, что Жизнь покинет свое место, подходя к ней, с улыбкой беря за руку (его ладонь была сухой и теплой) и подводя к Смерти, чтобы все собравшиеся могли увидеть ее. Люди континента притихли. Где-то послышались перешептывания. Ее узнали. Ее помнили. Все думали, что она сторонница Изгнанника и что она намерена прибрать всю власть к своим рукам. Но все, чего по-настоящему хотела Этна — это просто исполнить пророчество.
— Эта отважная девушка бросила вызов Изгнаннику и позволила Смерти возвратить справедливость! Вы знаете ее как Спящую, но зовут ее Этна. Отныне не забывайте имени ее, помните, что сделала для вас эта девушка.
Площадь разразилась громкими аплодисментами и радостными выкриками. Все приветствовали ее, будто старую подругу, позабыв о том, что еще вчера она внушала им ужас своим внешним видом и силой. Этне было неловко от всего происходящего, но она не смогла сдержать слабой улыбки, когда увидела, как громко ей аплодировали Андерс и Гвиневра. Она смотрела на лица людей и думала о том, что совсем скоро ее не станет. Три солнца медленно клонились к горизонту, озаряя небо своим прощальным светом. Ее последний печальный закат. Прежде чем сестра Жизни заговорила, Этна вернулась к друзьям, которые, каждый со своей стороны, приобняли ее за плечи.
— Отныне, раз вернулась я, пора разобраться с предателем. С тем, кто себе позволил исчерпать доверие мое, — подала свой скрежещущий голос
