Эх, чуть бы пораньше.
— И что тогда? — спросил Виталий.
— Совсем по-другому повернуть можно было. Растерялись мужики. Брательник твой на испуг их взял. Да и эти еще пургу погнали. Стрельнул бы кого из них, совсем другое кино могло получиться.
— Интересное дело. Считаешь, я бы в Ваську стал стрелять, в братана?
— Еще как бы стал, когда припечет! Ваньке ты водяру мою на дорожку вручил, вот и здесь так же.
— Не знал я, что это за водяра была.
— Дурочку из себя не строй. Козе было понятно. Сам же говорил, что он все как есть описать хочет. В статье какой-то. Откуда узнал только?
— А то никто не знал.
— Может, и знали, только молчали. А он разобраться грозился. Сам мне рассказал.
Кандея ты тоже правильно устранил.
— Это я ему за Райку присудил. Его сегодня хоронят.
— Он все равно не жилец уже был. Так что все по уму, без вариантов, как твой Василий любит выражаться.
— Без вариантов.
— Так и я об этом.
— Сделал он вас?
— Это мы еще будем поглядеть, кто кого сделал. У нас с тобой такие возможности открываются. Они, дураки, до сих пор не верят, что оно рядом. Только руку протянуть осталось. В двух шагах, Виталька, в двух шагах! Они сдуру план свой оставили, думали, не разберусь. Я только глянул — сразу допер. Я ведь здесь еще до того каждую заковыку обыскал. А то, что все поблизости, в голову не стукнуло. Вот и они не поверили. Мы теперь с тобой свою закладку устроим. Вдвоем, не одному, за два-три дня управимся. Чтобы полная потом возможность была.
— Какая?
— Другую жизнь начинать обустраивать.
— Какую «другую»?
— Самолично чтобы все решать. Полностью и целиком. Иметь такую возможность. Сам, а не шелупонь всякая. Понаехали на готовенькое. Васька твой туда же. Предлагал ему — давай вместе, не обижу.
— Не обидишь, говоришь? Сколько уже таких необиженных. Не считал?
— Ты чего, чего? — испуганно забормотал старик, увидев, что Виталий скидывает с плеча ружье. Потянулся было за своим, лежащим рядом, но не успел. В окрестной тишине выстрел прозвучал оглушительно. Прокатился затихающим эхом по окрестным
сопкам, спугнул застрекотавшую полетевшую прочь кедровку. Переждав некоторое время, Виталий подошел и, вглядываясь, наклонился над трупом, словно все еще не верил в случившееся. Сколько раз он пытался представить себе, как все это произойдет, когда наконец он вздохнет свободно, выпрямится, постарается поскорее все позабыть. Но сейчас легче почему-то не стало. Скорее, наоборот. Он вынул из руки Шабалина бумажку с планом, которую тот, похваляясь, достал было из кармана, и, не заходя в зимовье, пошел прочь. А Шабалин так и остался лежать на пороге, перегородив своим трупом вход в семейное зимовье Боковиковых.
* * *
К полудню во дворе необустроенной и все еще неосвященной церкви на неизвестно кем назначенное отпевание Григория Кандеева стал собираться народ. Подходили и подходили, подтягивались со всех улиц, проулков и даже отшибов. Довольно большой церковный двор скоро заполнился почти до отказа. Даже на поскотине за временной оградой переминались и переговаривались небольшие группки любопытных. Собравшиеся почти не отрывали глаз от крыльца, на котором на принесенных кем-то табуретках — гроб, а за ним, рядом с входными церковными дверями, стоял всем хорошо знакомый сейф из кабинета начальника коопзверпромхоза. Рядом с сейфом, с карабином в руках, словно часовой, стоял Тельминов, время от времени загадочно чему-то улыбаясь. На гроб старались не смотреть, но на сейф почти все таращились со страхом, любопытством и недоумением. А кое-кто, подогреваемый носившимися слухами, явно приготавливался к любым, даже самым непредсказуемым, событиям. Слухи, они на то и слухи — о чем только ни было переговорено в поселке за последние часы. Подогревало и непонятное отсутствие местного «олигархического» командно-управленческого состава и исчезнувших вместе с ними приезжих, чья «шикарная тачка» третьи сутки сиротливо простаивала у входных дверей конторы коопзверпромхоза.
К несуществующим пока еще воротам церковного двора неожиданно подъехал старенький милицейский уазик, из которого друг за другом выбрались отец Андрей, Надежда Домнич, Любаша, Олег и Аграфена Иннокентьевна. Следом подрулил на своем тракторишке бывший Серуня, а теперь уже полноценный Сергей Афанасьевич Бурыкин. Отец Андрей и Надежда сразу направились через расступавшуюся перед ними толпу к крыльцу, остальные пока поотстали, затерялись за спинами толпившихся. На отце Андрее не было на сей раз никакого церковного облачения, в руках никакой церковной атрибутики. Надежда была в своей милицейской форме. Толпа сначала глухо загудела, но затем, ошеломленная происходящим, стихла и напряглась в ожидании неизвестно чего. И только с поскотины раздался чей-то пропитой голос, судя по всему, хорошо знакомый многим из собравшихся:
— Требуем высказываться погромче, нам тут не слыхать. Да и видать плохо.
На голос недовольно зашикали, а один из мужиков даже недвусмысленно пригрозил:
— Еще раз вякнешь, заместо Гришки в гроб положим!
Первой заговорила Надежда. В зароптавшей было, но потом почти сразу примолкшей толпе ее было очень даже хорошо всем слышно:
— Родственникам и сопереживающим знакомым, если таковые имеются, просьба и даже, если хотите, приказ: незамедлительно вынести отсюда и отвезти на кладбище гроб с телом гражданина Кандеева. Следственные органы полностью выяснили причину и виновных его гибели. Отец Андрей еще утром произвел соответствующий обряд. Поэтому не будем затягивать время, покойнику давно пора туда, где он и должен теперь находиться. Транспорт администрация предоставляет. Прошу не задерживаться.
Несколько мужиков и родственников протолкались к гробу, закрыли его и понесли к воротам.
— А поминки? — раздался с поскотины все тот же голос.
— Желающим за свой счет. Советую поспешить. Интересного кина по этому поводу показывать не будем. Мы собрали вас совсем по другому поводу.
В наступившей тишине было хорошо слышно, как отъезжает трактор, увозящий прицеп с гробом и двумя якобы родственниками. Уже на ходу к ним заскочил выпендривавшийся на поскотине мужичишка.
— А кто его все-таки? — спросил стоявший в первом ряду зоотехник Базулин.
— Обо всем будет сообщено по окончании следствия. Ну а касаемо не только данного вопроса, но и всей нашей дальнейшей жизни расскажет отец Андрей, настоятель нашей новой,
