испугались? Да бандюга он, а не Герой России. Это мы сейчас проверим, какой он герой…
И окончательно проснувшись, заорал:
— Стоять! Стрелять буду!
Выхватив пистолет, передернул затвор и выстрелил, как положено, сначала вверх.
Василий даже не обернулся.
— За покушение во время исполнения служебных обязанностей…
Чикин что было сил пнул ногой начавшего было приподниматься пострадавшего в схватке с Василием проценковского боевика, заново лишив того сознания, и тут же выстрелил в сторону уходящего Василия. С похмела и спросонья промазал, но сразу стал прицеливаться более тщательно — стрелок он в общем-то был отменный, — но в это время раздавшийся откуда-то выстрел вдребезги разбил одну из валявшихся у него под ногами распитых вчера бутылок. Второй выстрел, прогремевший уже с другой стороны, пробил подвешенное у входа на крюк ведро с водой, и струйка холодной воды полилась на кинувшегося ничком на землю после первого выстрела Домнича. Шарахнулись в сторону летуны. Остановился и обернулся наконец Василий.
— Складывайте все оставшееся у вас оружие и отойдите в сторону. Если, конечно, имеете желание вернуться туда, откуда прилетели. В противном случае оставляем вас здесь рыть золото. Срок неограничен.
Из-за деревьев, справа от зимовья, вышел Ермаков, подобрал отброшенный командиром вертолета автомат, подошел к летчикам, достал удостоверение:
— Старший следователь областного управления по особо опасным делам подполковник Ермаков. Готовьте машину на взлет. Через час вылетаем.
В это время с ружьем наизготовку появился и Егор Рудых. За ним, опустив голову, со связанными за спиной руками шел один из проценковских боевиков.
— Моего заберите повыше, на развале. Устал от трудов праведных. Ночь не спал, сейчас отдыхает, — объяснил Ермаков.
— А мой вон под той елкой. Внимательно наблюдает за происходящим, — сказал подошедший Василий. Брезгливо обойдя грязного, отряхивающегося Домнича, он забрал из все еще не опущенной ручищи Чикина пистолет, подошел к Проценко, внимательно оглядел его и спросил: — Какие будут встречные предложения, не знаю, извините, вашего имени-отчества?
— Проценко Сергей Александрович, — пояснил подошедший Ермаков. — Тысяча девятьсот восьмидесятый год рождения. Бывший кандидат физико-математических наук. Успешный бизнесмен. Не состоял, не привлекался. Надеюсь, теперь мы эту страничку его биографии дополним и расширим. Как и у всех прочих, имеющих здесь место быть. Значит, так, Сергей Александрович, Юрий Анатольевич, Игорь Кириллович… И вы, малоуважаемый Эдуард Дмитриевич. Вопрос ко всем вам, учитывая ваше совместное руководство происходящими в последнее время событиями. Не будем темнить — вполне криминальными событиями. С этими полегче — наемники, пешки. А с вами потяжельше… Вопрос на засыпку: соглашаетесь с гуманным предложением Василия Михайловича остаться на данной территории и заниматься поисками драгоценного металла или улетаете вместе с нами для выяснения и уточнения всех сопутствующих происходившему и происходящему обстоятельств? Включая нападения, похищения, стрельбу, поджоги, убийства и прочее, прочее, прочее.
— У нас что, есть выбор? — спросил Проценко.
— Если честно, очень хочется, чтобы вы остались здесь навсегда. Подышите свежим воздухом, побродите по окрестностям. Мы вам даже планчик из найденной рукавички оставим. Чтобы вы лично, господа золотоискатели, убедились в полном и безусловном отсутствии в этих краях драгоценного металла. Как, Василий Михайлович, оставим?
— Почему нет? Держи, Артист. — И он сунул в мокрую дрожащую руку Домнича бумажку с планом. Тот некоторое время держал ее в вытянутой руке, не зная, что с ней делать, пока стоявший рядом старик Шабалин не выдернул ее из его пальцев.
— Они как хотят, — прохрипел он, — а я, с вашего разрешения, остаюсь. Не знаю, что там за план, но у меня свой имеется. Помирать, так с музыкой. Верно, зятек?
— С похоронным маршем, — пробормотал Домнич.
— Еще разобраться надо, с какой стороны криминал, а с какой защита от нападения, — заявил окончательно пришедший в себя Чикин. — Требую немедленного возвращения.
Теперь все смотрели на Проценко. Тот выглядел совершенно спокойным.
— Лично я, со своей стороны, никакого криминала не усматриваю. Мой адвокат легко это установит и докажет.
— Значит, вы тоже за возвращение?
— Естественно.
— Тогда прикажите своим… Даже не знаю, как их назвать… Ну, скажем, архаровцам… Вести себя тихо, смирно, скромно. Руки мы им пока развязывать не будем, оружие, естественно, не вернем. Лету тут чуть больше часа, потерпят.
Да… Учитывая просьбу опытного и заслуженного таежника, орденоносца Юрия Анатольевича Шабалина, временно оставляем его здесь, на участке Дальний. Сколько вам потребуется времени на поиски, Юрий Анатольевич? Чтобы знать, когда за вами вернуться.
— Не беспокойтесь, дорогу знаю.
— Ну и ладненько. Счастливо оставаться. Остальные в путь. В путь, в путь…
* * *
Старший брат Василия, Виталий, только сейчас добравшийся до семейного участка, схоронясь в кустах горного стланика, с удивлением и растерянностью наблюдал за странной процессией, направлявшейся к разогревавшему мотор вертолету. Все идущие друг за другом были ему хорошо знакомы. Ненавистный Артист, Чикин, Проценко со своей понурой разоруженной командой, нагруженный кучей трофейного оружия дядя Егор, идущий позади всех с автоматом наизготовку его таинственный постоялец, выглядывавший из вертолета Василий… Не было только самого главного сейчас для него человека — Шабалина. Хотя вон он. Далеко позади. Судя по всему, наблюдает за происходящим и направляться к готовому уже взлететь вертолету не собирается.
«Интересно, за какие заслуги его здесь оставляют? Какую еще подлянку соорудил? За какую цену? В единственном он тут числе или нет? Если один, очень даже хорошо. Очень! Наконец-то!»
Вертолет тяжело и поначалу как-то неуверенно стал подниматься, но, поднявшись над хребтом, словно обрел новые силы, повернул к распластавшейся за хребтом бескрайней таежной равнине и, весело застрекотав, полетел на юг, к поселку.
Шабалин долго стоял неподвижно, глядя ему вслед, потом, тяжело ступая, медленно направился в сторону зимовья. Виталий, таясь, шел следом. Надо было выяснить, действительно ли Змей Горыныч остался один, не оставили ли кого в помощь?
Ни по пути, ни в зимовье никого не было. В зимовье Шабалин заходить не стал, остался сидеть, глубоко задумавшись, на пороге. Окончательно убедившись, что опасности никакой, Виталий вышел на открытое пространство и неторопливо направился к зимовью. Разглядев подходившего человека, Шабалин испуганно поднялся, но узнав, кто это, облегченно вздохнул и даже полунасмешливо-полуобрадованно ухмыльнулся:
— А мы не ждали вас, а вы приперлися.
