Вольф еще несколько раз встречался с американцами, которые по-прежнему предлагали в обмен на помощь вывезти его в Соединенные Штаты. Последняя беседа состоялась 26 сентября 1990 года в берлинской квартире Вольфа. На сей раз приехал начальник контрразведывательного отдела ЦРУ Гарднер Гас Хатэуэй, бывший резидент в Москве. Контрразведчик пытался понять, кто предает его людей. Вольф был готов поехать в США, если бы от него не требовали задатка — имен его агентов.
Маркус Вольф наведался к адвокату Вольфгангу Фогелю, с которым прежде не был лично знаком. Фогель при нем говорил по телефону с Маргот Хонеккер. Объяснил Вольфу, что Хонеккер находится на пределе своих физических и психических сил.
Еще до объединения страны комиссия Народной палаты взялась расследовать злоупотребления членов политбюро и других высших руководителей ГДР. Доклад Временной комиссии по проверке случаев злоупотребления служебным положением, коррупции и личного обогащения занял семь часов. В результате прокуратура возбудила уголовное дело против Эриха Хонеккера. Его обвинили в государственной измене, хищении социалистической собственности и коррупции. Поместили под домашний арест.
Но вскоре Хонеккера пришлось госпитализировать — он был тяжело болен. Адвокаты уговорили суд отменить ордер на арест. Но где жить Хонеккеру? Из особняка в правительственном поселке Вандлиц бывшего генсека выселили. Ему предложили квартиру — обычную, городскую. Он отказался жить рядом с недавними подданными. И кто же приютил Хонеккера с женой? Священник Уве Хольмер. Священнику несладко жилось при социализме, ни одному из его десяти детей не позволили получить высшее образование. Но он сказал:
— Это не значит, что Хонеккеры не заслуживают христианского милосердия.
Однако же бывший хозяин Восточной Германии боялся, что всё равно его упрячут за решетку. Обратился за помощью к советским друзьям. 3 апреля 1990 года его забрали из дома и тайно поместили в советский военный госпиталь неподалеку от Потсдама.
А следствие продолжалось. 10 августа 1990 года берлинская прокуратура информировала Хонеккера, что его обвиняют еще и в соучастии в убийстве — он отдал приказ стрелять по людям, пытавшимся бежать на Запад, и заложить мины вдоль германо-германской границы. Саперы обнаружили 13 миллионов мин! Разминирование растянулось на многие годы. 30 ноября берлинский суд выдал ордер на арест Эриха Хонеккера. Но полицейские напрасно стучались в ворота. Советские военные базы пользовались правами экстерриториальности.
На просьбу передать германского гражданина правосудию ФРГ последовал категорический отказ. 13 марта Хонеккера на вертолете перебросили на аэродром Западной группы войск, а оттуда на военно-транспортном самолете вывезли из страны. Пограничная полиция и таможенная служба ФРГ не имели права досматривать советские военные самолеты.
Семнадцатого марта помощник Президента СССР по международным делам Анатолий Черняев записал в дневнике: «Тем временем „мы“ выкрали Хонеккера. Ничего не понимаю. Я — помощник президента — об этой операции узнал по радио. Хотя она начиналась еще в декабре (первая записка Язова и Крючкова, которую Михаил Сергеевич тогда игнорировал). Умыкнули гражданина чужой страны, да еще находящегося под следствием? Как же выглядит суверенитет уже объединенной Германии? Не знаю, как Михаил Сергеевич будет отбрехиваться».
Тринадцатого апреля посол СССР в ФРГ Владимир Петрович Терехов сообщил правительству в Бонне, что чета Хонеккер вывезена на лечение в Москву, поскольку бывший генсек нуждается в срочной врачебной помощи. Уверенность советских дипломатов в превосходстве отечественной медицины власти ФРГ не разделяли. Даже очень осторожный в оценках министр иностранных дел Ханс Дитрих Геншер потребовал немедленно вернуть гражданина Германии на родину. Германское законодательство, как и советское, запрещает человеку, находящемуся под следствием, покидать страну.
Если прежде судьба Хонеккера была предметом тихой дипломатии, поскольку германское правительство первоочередной задачей считало разумное устройство отношений с Советским Союзом, то его похищение спровоцировало первый после объединения ГДР и ФРГ конфликт между Москвой и Бонном.
Зачем было ставить под удар отношения с крупнейшей континентальной державой? Спасали невинного человека, жертву карательной судебной машины? Выводили из-под удара ушедшего в отставку политика, с которым сводили счеты?
Эриху Хонеккеру прокуратура предъявила серьезное обвинение.
С первого дня создания ГДР многие немцы бежали на Запад, бросая дома и могилы предков. Западную границу закрыли и Берлинскую стену возвели вовсе не для защиты от внешнего врага, а для того, чтобы не все убежали. Именно Хонеккер подписал приказ, на основании которого пограничная полиция без предупреждения стреляла в тех, кто пытался покинуть «первое на немецкой земле государство рабочих и крестьян».
Обнародованный текст приказа произвел тягостное впечатление: «Следует без промедления применять огнестрельное оружие. Даже в тех случаях, когда в попытке нарушить государственную границу участвуют женщины и дети, а предатели часто пользуются этим приемом».
В 1966 году восточногерманские пограничники возле Рейхстага застрелили двух подростков — одному было 13 лет, другому десять. Они хотели перебраться в Западный Берлин.
Хонеккер к тому же распорядился установить вдоль границы с ФРГ и вдоль Берлинской стены мины и автоматические скорострельные пулеметы — не против вероятных лазутчиков с той стороны, а против собственных граждан, пытавшихся бежать из ГДР. Приказ стрелять был отменен только в августе 1989 года.
В Москве Эриха Хонеккера поместили в Центральный военный клинический госпиталь имени П. В. Мандрыки. Потом они с Маргот обосновались на предоставленной в их распоряжение государственной даче в Горках. Тогдашний начальник советской внешней разведки генерал-лейтенант Шебаршин объяснил журналистам, что не его служба привезла Хонеккера в Москву:
— Нас не спросили. Но когда потом выяснилось, что ни одно ведомство не намерено заботиться о Хонеккере, пришлось нам этим заняться. Когда возникает неприятная задача, ее сваливают на разведку. Один из наших сотрудников, который хорошо говорит по-немецки, справляется у Хонеккера о его здоровье и приносит немецкие газеты.
В августе 1991 года Хонеккеры отдыхали в Батуми. Узнав о путче, срочно вернулись в Москву. Но ГКЧП проиграл. Симпатизировавшие Хонеккеру чиновники утратили свои должности. Ни союзная власть, ни российская не были рады бывшему руководителю исчезнувшей с политической карты мира Германской Демократической Республики. Отношение к нему изменилось. Эрих Хонеккер оказался под домашним арестом. А 10 декабря 1991 года министр юстиции РСФСР Николай Васильевич Федоров предупредил Хонеккера, что он должен немедленно покинуть территорию России. Но ехать ему было некуда. Спасение пришло с неожиданной стороны.
Эрих Хонеккер когда-то женился на Эдит Бауман, которая тоже работала в Союзе свободной немецкой молодежи; она родила от него дочь. В январе 1955 года Хонеккер, тогда уже секретарь ЦК партии по делам молодежи, тайно развелся с Эдит. Она была членом ЦК, но вскоре ее перевели на более скромное место.
