Не могло быть никаких сомнений в том, что запоздавшее, но отчаянно нужное вступление в войну Беларуси имело огромное значение. Не только политическое, но именно военное. Белорусы всегда немного слишком громко рекламировали современность своих Вооруженных сил, но кадровые военные всегда смотрели глубже глянцевых фотографий и интернет-роликов. Вооруженные силы Республики Беларусь вовсе не были ни самыми современными, ни лучше всех оснащенными, ни идеально подготовленными: таких, кстати, не бывает в принципе. Они были слабее польских, русских, германских, японских, южнокорейских – много кого. Но у Беларуси были 500 вполне современных танков, почти 1300 бронированных боевых машин, около 650 самоходных и буксируемых артиллерийских орудий. Впечатляющее число реактивных систем залпового огня, тактических ракетных комплексов и зенитных установок. Небольшое число истребителей, ударных и транспортных вертолетов. Организация, связь, поддержка тыла. Вся эта машина давно была готова к действию, и настроение в армии и ВВС последовательно менялось от подавленного и отчаянного к нетерпеливо-ожидающему. Наблюдая за ходом военных действий на востоке, к ноябрю белорусы реально дошли до белого каления. Лукашенко недрогнувшей рукой задавил два самых настоящих мятежа – в апреле и июне. И оба раза мятежные офицеры ставили своей целью прекращение позорного бездействия и вступление в безнадежную войну на стороне уже проигравшей России. Показательно, что кровь не пролилась: это составляло разительный контраст с ходом сентябрьских путчей в Германии и Греции. Смещенные со своих постов и разжалованные в рядовые полковники, майоры и капитаны – участники обоих мятежей, могли теперь реализовать свою воинственность с пользой для страны.
Второй очевидной вещью было то, что командование белорусского Северо-Западного фронта и российского Западного координировали свои действия до минут. В 7.30 утра началось наступление 2-й Армии на Смоленск, в 12.30–13.00 – удары по противнику нанесли войска российских 1-й и 3-й Армий. Почти одновременно с этим перешел в наступление Восточный фронт, почти три недели не предпринимавший никаких активных действий. Зашевелились отряды и группы на Кавказе, востоке Украины, на территории Крымского полуострова: снабжаемые и координируемые понятно кем. Давно охватившее континент пламя двигалось тонкой полосой, в которой мгновенно сгорали роты и батареи, батальоны и дивизионы, звенья и эскадрильи.
Наступление белорусов разительно изменило баланс сил не только на северо-западном направлении, но и в целом. В этой обстановке начавшаяся уже передислокация американской 82-й Воздушно-десантной дивизии на юге и 1-й Пехотной дивизии на севере не могли быть завершены, и проблемные участки остались не прикрытыми. В частности, без обещанной помощи осталась батальонная боевая группа польской 12-й Щецинской механизированной дивизии. Командование поддержало ее тремя десятками самолето-вылетов, но этого было категорически недостаточно. А ведь за ней на несколько сотен километров была почти пустота. Прибалты давно растратили свои незначительные силы и резервы, защищать себя им было практически нечем. Одна из четырех пехотных бригад Армии обороны Эстонии дралась сейчас на центральном направлении, плечом к плечу с американской 3-й Пехотной дивизией; еще одна завязла в районе Москвы, в окружении. Две оставшихся были совершенно зелеными – называть их пехотными бригадами было преувеличением: это были скорее классические полицейские/охранные части, просто раздутые до штатов бригад. Техника у них была почти антикварной: вплоть до знаменитых американских М113 выпуска 60-х годов XX века, воевавших еще во Вьетнаме. Отличная штука для «борьбы с терроризмом» на чужой территории и как средство устрашения гражданских, но натуральное пушечное мясо для любой боевой техники следующего поколения. Для русских «Фаготов», «Штурмов», «Конкурсов» и «Метисов», для белорусских «Скифов», для Т-72 и Т-80, для «Су-25», «Ми-24» и «Ми-28». Одна из этих двух бригад действовала сейчас на Кавказе и, к слову, довольно эффективно. Вторая – ближе к дому, под русским Брянском, куда она вышла после продлившегося почти два месяца 2000-километрового марша из района своих операций на пике успеха «миротворцев»: Екатеринбург – Челябинск – Тобольск – Ишим. Но и Брянск тоже был слишком далеко. Вооруженные силы Литвы и Латвии были скромнее: каждая страна располагала двумя пехотными бригадами – кадровой и учебной. Кадровая литовская громко называлась «Железный Волк», ее батальоны носили имена королей и великих князей старой Литвы. Русские переиначили каждое из этих названий до предела неприлично – вот такая была в России традиция. Поведение что «Железных Волков», что остальных носителей демократии на оккупированной территории было таким, что выжившие местные жители ненавидели прибалтов лютейшей ненавистью. Это было все. Оставившая севернее оси своего главного удара Петербург, русская 1-я Новая армия проткнула хлипкую оборону поляков и прибалтов как лом фанеру и к полудню 18 ноября соединилась с передовыми подразделениями белорусов.
Собственно их 32-я бригада встретилась с ними в районе Валмиеры; про других Николай не знал. Что ему запомнилось «по дороге» – это совершенно разная реакция тех местных жителей, которых они могли видеть, на представившееся им зрелище: тылы русской мотострелковой бригады на полном ходу идут по ухоженному шоссе. Мимо пожарищ или дымных столбов, чаще образованных остатками горящей техники, реже домами. Грохочет впереди, грохочет позади, грохочет вокруг. Иногда грохочет даже высоко в небе, где в просветах между облаками видны обрывки спутанных петель инверсионных следов. Из окон домов вдоль шоссе свисают простыни, скатерти, сорочки – лишь бы белое. Жителей практически не видно – не идиоты. Но вот они видят одного, потом другого, потом третьего, пятого и десятого: эти вышли к самому асфальту. Женщина с онемевшим лицом, старуха с каким-то чахлым одиноким нарциссом в руке. Кривляющийся старик, вытянувшийся «во фронт» и отдающий честь прижатой к голой седой голове рукой. Сумасшедший? Мужчина средних лет с мальчиком-подростком: эти размахивают сине-черно-белыми флажками, кричат что-то неслышимое. С борта «Бережного» санитар показывает им средний палец правой руки и хохочет. Мужчина начинает потрясать кулаком, потом вдруг вытягивает руку в нацистском приветствии; подросток тут же в точности повторяет его жест. Их уже проносит мимо, но «Бережный» идет ровно в середине колонны. С какой-то из машин позади в стоящих дают с нескольких стволов: тех ломает пополам и отшвыривает метра на два. Николай равнодушно отворачиваться, картина для него привычна и ничем его не трогает. Только на краю сознания мелькает блеклая мысль о том, что нет, вовсе не все «не идиоты». Некоторые – идиоты совершенно точно.
Табличка с названием населенного пункта: «Mäetaguse». Название кажется смешным: корень в нем как бы слово «мяу». Что ж, в Петербурге есть район Мурино. В Финляндии есть поселок Tupikoti – бог их знает, что это означает; «koti» по-фински – это «дом». А где-то в Магаданской области есть поселок Мяунджа, это еще лучше… В сам эстонский Мяэтагузе они не сворачивают – проходят мимо. Через 2–3 километра впервые попадаются следы серьезного противодействия: стоят остовы сразу нескольких русских боевых машин, большинство из которых выгорело уже почти полностью. Минимум один танк Т-80, несколько БТР, несколько МТ-ЛБ. И ни одного чужака рядом. Накрыли с воздуха, вероятно. Они выходят из колонны, спешиваются. Лейтенант Карпов разворачивает своих и машет ему рукой, потом догадывается включить рацию. Николай слушает, коротко отвечает, и они двигаются дальше: тентованный «Урал» с помятой мордой пускает их в колонну перед собой, и они с благодарностью машут водиле руками, а тот скалится в ответ.
