Шарахнуло еще сильнее – так, что подогнулись ноги. Затрясло. У бригады были свои собственные «Грады», но здесь явно долбануло чем-то более серьезным. Как летело, они не видели и не слышали, может быть, с юга дали. Там наши хорошо продвинулись. Или это вообще не ракеты, а сверху. Викин папа, может быть. Но вряд ли, больно уж долго трясет. Явно продолжает и продолжает падать и рваться.
– Белая сигнальная ракета справа. Еще одна!
Рация в поясном кармане захрипела неразборчиво, потом прорезалась нормальным голосом: Карпов снова выкликал Балтику-2. Николай машинально умилился ассоциации новичка, санитара Антоновой. Будь у них побольше взводов, были бы у них разные «Балтики». И крепкое, и нефильтрованное, и даже экспортное. Ничего, они тоже сейчас устроят экспорт технологий. И заодно утечку мозгов. Кое-кому.
32-я бригада вела артподготовку еще полные 15 минут, работая «Акациями» и «Градами» и собственных дивизионов, и приданных. К моменту ее завершения обороняющая рубеж Нарва-Йыэсуу – Ванакюля – Извоз – Поповка батальонная боевая группа старых знакомых – польской 12-й Щецинской механизированной дивизии имени Болеслава Кривоустого потеряла свыше половины сил и средств. Дивизия и так была не в лучшем состоянии. В начале войны она проявила себя с самой хорошей стороны, неоднократно удостоившись благодарностей командования. С тех пор дела шли много хуже. Одна из бригад 12-й Щецинской была уничтожена к западу от Сыктывкара почти целиком, расформирована и к октябрю сформирована заново – однако только на бумаге. Управление бригады получило документы, печать и знамя, но ничего больше: ни людей, ни техники не хватало. Все четыре другие бригады этой дивизии также понесли в августе и сентябре потери, которые удавалось восполнить только частично. Отступая, дивизия продолжала оставлять выходящую из строя боевую и вспомогательную технику, и к моменту отвода с линии боевого соприкосновения в конце октября превратилась, по сути, в легкопехотную. Причем очевидно уступающую русским в оснащении. Про боевой дух можно было даже не заикаться. Всегда почитаемый противником высокий боевой дух Сил Сбройных – еще год назад считавшихся сильнейшей армией в Восточной Европе, – давно ушел в прошлое. Сейчас сама дивизия переформировывалась на родине – и все, в общем-то, знали, зачем именно. Было понятно, что разъяренный Иван не остановится ни на рубеже Нарвы, ни на берегу Виштынецкого озера, если не остановить его силой. Флаг славной дивизии на русской территории удерживала боевая группа, сколоченная на базе 1-го батальона ее 36-й механизированной бригады, пополненного до штата техникой и людьми других батальонов, отведенных в тыл для переформирования. Для эффективного противодействия русским террористам этого было вполне достаточно, а до фронта было еще довольно далеко. Собственно участок Санкт-Петербург – Гатчина – Луга был ответственностью польской 11-й Любуской дивизии Бронетанковой кавалерии и подразделений Вооруженных сил демократических прибалтийских республик, но русские быстро сумели отбросить обескровленную 11-ю дивизию к западу. Прикрывающий отход этой дивизии и приданных ей частей усиленный батальон был полностью уничтожен ими к 13-му числу. В результате этого батальонная боевая группа щецинцев неожиданно оказалась на переднем крае обороны: единственным боеспособным подразделением на данном участке.
Командование не без оснований надеялось удержать рубеж. Было очевидно, что поспешное русское наступление не имеет перспектив: русские тоже несут потери, и им наверняка понадобятся многие недели для восстановления сил. Этого времени должно было хватить на перегруппировку. Из тыла уже выдвигались передовые элементы 4-й механизированной бригады британской 3-й дивизии и два батальона свежесформированной литовской бригады. А главное, учитывая обострение ситуации на северо-западном направлении, с центрального участка сюда перебрасывали практически полнокровную дивизию Армии США, которая гарантированно должна была стабилизировать фронт. Но для этого требовалось еще минимум 5 дней, которых в распоряжении Командования Миротворческих сил не оказалось.
18 ноября, в 5.00 утра по местному времени, Правительство Республики Беларусь обнародовало длинное сообщение, обращенное к народу Республики, к народу и правительству «братской России» и к народам и правительствам всех стран мира. В нем довольно многословно говорилось о «необходимости поиска путей мирного урегулирования конфликта», о «готовности к посредничеству в любых переговорах, нацеленных на мирное решение вопроса», о «важности компромиссов». Абсолютно одновременно с этим, секунда в секунду, войска Северо-Западного оперативного командования Вооруженных сил Республики Беларусь, несколько пафосно преобразованных в «Северо-Западный фронт», нанесли мощный ракетно-артиллерийский удар по пограничным заставам и известным местам дислокации Вооруженных сил Латвии и Литвы. После завершения артиллерийской подготовки 5 бригад Северо-Западного фронта – включая 3 механизированные (19-ю, 37-ю и 120-ю отдельные гвардейские), смешанную артиллерийскую и зенитную ракетную, – перешли в наступление. Еще 2 бригады, включая 38-ю Отдельную гвардейскую мобильную и сформированную в марте этого года 1-ю резервную, командование оставило во втором эшелоне. Силы их Западного фронта оставались на своих позициях, однако на территории Польши и Украины начали действовать многочисленные группы сил специального назначения. То, что дождавшиеся подходящего момента белорусы так точно сымитировали действия «Миротворческих сил» утром 17 марта, было верхом цинизма. Но работало. Сосредоточение полностью отмобилизованных вооруженных сил Республики Беларусь на всех пяти границах – с Украиной, Польшей, Литвой, Латвией и Россией было завершено еще в конце марта, и с тех пор белорусы были непрерывно заняты напряженной боевой подготовкой. Ничего «вскрывать средствами разведки» не требовалось – каждая белорусская бригада, кроме единственной 5-й бригады специального назначения, с того же марта находилась на одном и том же месте. На отведенном участке границы, в боевой готовности. Собственно и обеспечивая «военную безопасность и вооруженную защиту Республики Беларусь, ее суверенитета, независимости и территориальной целостности», как было прописано в доктрине. Каждое слово здесь было правдой. Но рушащаяся экономика Беларуси просто не могла больше удерживать страну на плаву: мобилизованные Вооруженные силы и тыл проедали скромные резервы с просто невероятной скоростью. Еще месяц-другой, и нужно было или начинать воевать, или распускать и армию, и правительство одновременно.
Подготовленное в обстановке строжайшей секретности многостраничное обращение Правительства Республики Беларусь было составлено на двух языках: на белорусском и русском. Пока хоть кто-то не дочитал или не дослушал первый торопливый перевод до самого конца, а потом не перечитал и не прослушал самые сложные и многозначительные места по второму и третьему разу… До этого никаких активных действий против новой силы на театре военных действий предпринято быть не могло в принципе. Планы ответа, разумеется, имелись, в том числе и составленные ровно для такого военного сценария. Но контраст между словами и одновременно совершаемыми белорусами действиями был просто запредельным. Какую-то роль он сыграл, а счет шел на часы: между пограничным переходом Каменный Лог и Вильнюсом были неполные 30 километров. И, к слову, запланированных к использованию в ответных действиях сил уже практически не имелось в наличии. Германские и французские части давно покинули пределы России и Прибалтики. Дивизии, бригады и отдельные батальоны малых европейских государств были далеко не в лучшем состоянии, и в любом случае вели непрерывные оборонительные бои на всем огромном фронте между Кемью и Дербентом. А британские и американские стали сейчас реально на вес золота.
