Страшный шак-шалк живёт в чаще лесной, Он сотни людей отправил в мир иной. Охо-хо-хо, Бу-бу-бу-бу… А я не хочу так просто умереть, Беру свой лук и точу свой меч. Охо-хо-хо, Бу-бу-бу-бу…
Вскоре перед ними открылся большой трапециевидный зал с мраморными стенами, высоким сводчатым потолком и пятью саркофагами, стоявшими веером. У изголовья каждого возвышались скульптуры, а на плитах были выбиты рунные надписи.
— Вот это мы погуляли.
— Что-то не так?
— Это же сам Экиар. Суазор, Рухар, и… вероятно, Кэурн, — Саима провёл пальцами по полуистёртой надписи, вырезанной на табличке. Это был греот, к сожалению, этим древним языком онталар владел весьма посредственно. — А это, должно быть, оружейник Керитон.
— Здоров, — восхитился Нёт, снизу вверх глядя на статую огромного четырёхрукого молодца с обнажённым торсом. В отличие от соседей по вечности, воин сидел не на троне, а на наковальне, к ноге его был прислонён массивный молот. В каждой из четырёх рук он держал по мечу, рукоятями вперёд, как бы предлагая любому желающему ими воспользоваться. Фигура была огромна, и обычные по размеру мечи, зажатые в двухведёрных кулаках, смотрелись скромными полуторными фалькатами.
— Керитон, он же Гилхус, был оружейником самого Алу'Вера. Ума не приложу, каким боком он смог затесаться в эту высокородную компанию, но, думается, что это именно он и есть.
— Старушка смерть всех уравняла. И чем же был знатен оружейник Гилхус, окромя того, что ручкался с Алу'Вером?
— Всего лишь тем, что создал четыре меча, которые после сам Алу'Вер и зачаровал.
— Сильные, должно быть, чары?
— Сильные. Других Алу'Вер не накладывал.
— Это те самые мечи?
— Получается, что они. В пророчестве говорится, что клинки достанутся четырём достойным, не побоявшимся их принять.
— Да?
— Такая вот история.
— В чём подвох, Саима? Вот я, к примеру, более чем достоин. Или нет? Я с превеликим удовольствием принял бы один меч, а то и два, Хорбут меня раздери. А ещё лучше молоточек евойный, Гилхуса, стало быть, взял бы. Очень уж он мне приглянулся. Может, попробовать?
Саима вяло пожал плечами.
— Про молот ничего не знаю. А мечи, по преданию, возьмут лишь достойные. Сдаётся мне, сказки всё это. И пробовать я бы поостерёгся, потому как сказано: «Достойному меч, недостойному камень» — это дословно.
— Откуда ты всё знаешь?
— Читать люблю.
— Ага, — Нёт потёр подбородок, прищурил левый глаз. Демонстративно оглядел зал. — Что-то я не вижу толпы окаменевших претендентов, неужели за сколько веков так и не нашлось ни одного желающего? — глаза его подозрительно заблестели. Так сверкает, требуя крови, сталь обнажённого клинка. Он смахнул лёгкое полотно паутины, укрывавшее руки оружейника.
— Может, тут подметают часто. Я бы не рискнул.
— А я рискну, — с этими словами ладонь дауларца легла на рукоять ближайшего к нему меча.
К бесконечному его облегчению, ладонь не окаменела. Да и клинок не откликнулся — остался на прежнем месте.
— Остановись, Нёт.
Вторая попытка была не успешней первой, да и третья не дала результатов, однако стоило Нёту коснуться рукояти последнего меча, как он почувствовал дрожь в ладони: гарда и ножны пошли мелкими трещинами, многовековая каменная скорлупа облетела цветочными лепестками к ногам оружейника Керитона.
— Тэннар Великий! — Нёт чуть не задохнулся от восторга: клинок поддался и мягко вышел на пол ладони, источая приглушённое алое свечение. — Получилось.
Саима отпрянул от него как от заразного. Вир высунулся из капюшона и с недоверием воззрился на обалдевшего дауларца.
— Не знаю, что там пишут в твоих умных книгах, но я этот меч возьму. Он принадлежит мне. На нём аура силы, — казалось, даже голос у Нёта изменился, приобретя властный оттенок. Он выдохнул и полностью обнажил клинок. Отойдя на безопасное расстояние, он крутанул им, разминая кисть. — Да, это меч силы! Мой меч!
— Кх-х-кхрас шоч шар-р-ах, — одобряюще рыкнул шак-шалк, не особо отвлекаясь при этом от смазанной чуб-чубом палки.
Нёт сделал выпад. Рубанул воздух.
— А ты чего ждёшь? — спросил он. — Твоя очередь, — он указал на Керитона остриём алого клинка.
— Я пробовать не буду.
— Это ещё почему? Зря, думаешь, нас сюда Тэннар привёл? Тяни давай, или так и уйдёшь?
— Так и уйду, — Саима привалился к ножке трона, на котором восседал каменный Экиар.
