— Это я сделаю сама.
Мой экипаж катился по спокойным улицам к берегу Сены. Нервный возница подождал, пока мы с Руджиери спустимся по замусоренному берегу к мутной воде.
На небе в тот день не было ни облачка. Гроза, случившаяся накануне, прибила пыль и уничтожила запах разложения, осаждавший город. Я помедлила с минуту, глядя на двойные башни собора Нотр-Дам и на изящные шпили капеллы Сент-Шапель. Этот пейзаж волновал сердце тезки моего мужа Генриха Наваррского. Я подняла руку и зашвырнула жемчужину в реку. Она дважды подпрыгнула и беззвучно исчезла под темной водой.
Я тоже словно исчезла и упала бы, если бы не Руджиери.
— Я сдержала обещание, — прошептала я.
Колдун не ответил. Он знал, что эти слова обращены не к нему.
— Я сдержала обещание, любовь моя, — произнесла я уже громче. — Сын Валуа сядет на трон. Править будет твой настоящий наследник.
Мой слепой эгоизм, нежелание отойти в сторону, дать мужу возможность найти себе правильную жену окончилось страшной бедой. Ощущая на себе этот груз, я не могла ни стоять, ни идти. Тем не менее Руджиери довел меня до экипажа, и я растворилась, словно заклятие.
ЭПИЛОГ
В ту ночь мне приснилась неминуемая смерть Карла. Он скончался от лихорадки и кашля. Перепачканные кровью простыни меняли каждый час. Зная, что мои действия ускорили его агонию, я рыдала подле него. Обнимала его, а он шептал свои последние слова:
— Ma mere… Eh, ma mere…
Снился мне и Эдуард. Его сумасшествие, обман и жестокость. Всего этого он уже не скрывал, когда поднялся на трон. Он лишил меня всех прав. Я стала свидетелем грубости, экзекуций, убийств, ненависти, которую он вызывал у людей. Свою безвременную кончину он встретил от кинжала убийцы.
Мне снился Генрих, король Франции и Наварры. Ради воцарения мира он стал католиком. Его короновали в соборе, и он произнес: «Париж стоит мессы». Я видела примирение гугенотов и католиков, стала свидетелем единения страны. Франция дождалась монарха, который на первое место ставил благосостояние граждан. Подданные любили его и прозвали Генрихом Великим. Мне довелось жить в мирной и процветающей Франции.
Кровь мне уже не снилась. Я пробудилась в печали, но с чувством облегчения и с молитвой раскаяния на устах.
Обо всем этом на следующий день я рассказала Руджиери, после того как он приехал со своим жалким скарбом и поселился в Лувре. В простом черном дублете и таком же воротнике он выглядел странно среди позолоченных стен, изящной мебели и отдернутых на окнах голубых парчовых занавесках. С Варфоломеевской ночи он, как и я, спал мало. Увидев его измученное лицо, я уговорила его посидеть рядом со мной в аванзале, пока слуги распакуют его вещи.
— Я сделала все, от меня зависящее, чтобы исправить ошибку, — сказала я тихо. — Но я не в силах оживить невинных. И не смогу смотреть, как будут умирать мои любимые сыновья, какими бы монстрами они ни были. За свою жизнь я слишком много согрешила. Прошу вас, Козимо, позвольте умереть и мне.
Он склонил голову набок и мрачно на меня взглянул. Какое уродливое лицо! Но свет из окна попал в его черные глаза, и я увидела, как они прекрасны.
— Ваше время не пришло, Катрин, — ответил он. — Вы вернули все на свои места, и нам с вами предстоит прожить много лет: надо убедиться, что все так и останется. На пути у Наварра еще много препятствий.
Вздохнув, я отвернулась от него и закрыла глаза. Но тотчас снова их открыла, почувствовав, как по моей щеке скользнуло что-то мягкое и теплое. Руджиери поднялся со своего кресла и встал подле меня на колени; я увидела его пальцы, нежные и неуверенные.
— Не оставляйте надежды, — добавил он. — Много лет назад я обещал вам, что проведу вас через все преграды. Всегда буду рядом.
— Но ведь я проклята, Козимо, — грустно заметила я.
— Значит, мы с вами оба прокляты, Катерина Мария Ромула де Медичи.
Я взглянула на него и вспомнила слова, сказанные им в день смерти проститутки. Его любовь и преданность были глубже и постояннее любви тети Клариссы, мужа и детей. Как я рисковала всем ради моего Генриха, так и Руджиери рисковал всем ради меня. Когда я подумала об этом, мое темное сердце раскрылось.
— Только ради любви, — прошептала я.
— Только ради любви, — торжественно повторил он; его рука снова потянулась ко мне.
Я привлекла Козимо к себе и поцеловала.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Генрих Наваррский, известный нам под именем Генриха IV, а его соотечественникам под именем Генриха Великого, был первым монархом из династии Бурбонов и, несомненно, самым любимым. Его брак с Марго был со временем аннулирован, и он женился на Марии Медичи, которая родила ему нескольких детей.
Екатерина Медичи дожила до шестидесяти девяти лет. Она была неутомимым астрологом, талантливым математиком и — согласно многим французским историкам — самым умным политиком, когда-либо занимавшим французский трон. Подробности ее гороскопа, представленные в книге, по моим скромным понятиям, изложены верно. Она дважды встречалась с Нострадамусом и назвала его своим личным астрологом, хотя их разговоры остались тайной. Ее пророческие сны подтверждены документально: Марго, дочь Екатерины, писала, что матери снились смерть короля Генриха и победа Эдуарда в битве при Жарнаке.
Молодой Екатерине угрожал развод, потому что в первые десять лет брака у нее не было детей. Потом она родила десятерых. Имели место слухи, что этому способствовал ее придворный астролог Козимо Руджиери, которому она доверяла. Коллекция талисманов Екатерины и интерес к оккультным наукам вошли в легенду. После смерти мужа она отдала Диане де Пуатье собственность в Шомоне в обмен на Шенонсо. Явившись в Шомон, Диана увидела на дверях какие-то пентаграммы и испугалась. В результате она оттуда уехала.
Звезду Алгол, известную как Голова Горгоны, астрологи до сих пор считают самым злым небесным светилом. Двадцать четвертого августа 1572 года она встала против Марса примерно в четыре часа ночи, через час после того, как началась Варфоломеевская ночь. Марс прошел через асцендент Екатерины — Телец.[29]Когда Марс проходит через асцендент человека, это означает большую опасность, иногда заканчивающуюся смертью.
БЛАГОДАРНОСТИ
Мои благодарности следующим мужественным людям:
Изумительным агентам Расселу Галену и Дэнни Барору.
Мудрым и терпеливым издателям Чарльзу Спайсеру из «Сент-Мартин пресс» и Эмме Куд из «Харпер-Коллинз», Великобритания.
Моей подруге, читателю и великолепному издателю Шерри Готлиб.
