Книга Старый колодец. Книга воспоминаний - Борис Бернштейн

Право же, в своей простоте это был патетический образ, вскрик.

Профессиональный рефлекс: я наклонился, чтобы прочесть подпись автора. Я прочел фамилию Председателя, который некогда водил меня к Михалу. Да нет, не может быть, фамилия заурядная, распространенная; я повернулся к Веславе — и она поняла вопрос, прежде чем было спрошено.

— Это он, — сказала Славка.

* * *

Вот оно что. Все бросил, ушел в оппозицию, в подполье. Так может быть, и тогда… Может, он не важным функционером хотел быть, не ради власти держался в своем кресле, дипломатничал, хитрил, интриговал, а затем только, чтобы защитить трудно отвоеванную и хрупкую свободу, которой обладало, нам на зависть, польское искусство?

Или ему просто опротивело это все?

Интонация моралиста мне дается с трудом, но себе—το я могу сказать: не суди поспешно, да и вообще, суди пореже — не затем, что не судим будешь, а бескорыстно, ради истины, просто потому, что человек бесконечен. Ну, если не каждый, то крупный — уж точно.

2002/2006