Ее не заботило, куда они плывут. Важно лишь то, что они выбираются. И что он ей поверил. Другой вопрос, сможет ли она выполнить обещание. Но пока Кайку не позволяла себе об этом думать. Она цеплялась за Тсату, и он держал ее.
Воркуны сражались на мостах с обезумевшими Мастерами. На срединном острове тоже завязался бой. Рев машин оглушал Кайку, он становился все громче и громче. Она подняла голову и поняла дерзкий план Тсаты.
В нескольких метрах от них опускались огромные черпаки и поднимались, полные воды, куда-то в темноту шахты. Тсата плыл туда.
— Не бойся, — прошептал он, заметив выражение ее лица.
Один из черпаков вынырнул из-под воды прямо перед ними и потащился вверх. Тсата подплыл туда, откуда только что зачерпнули воду.
Кайку обмякла. Она ему доверяла. Ей больше ничего не оставалось.
Она ушла под воду, потом что-то ударило ее снизу, она стукнулась рукой о металл… и выплыла. Она снова могла дышать. Их с Тсатой подхватила громадная железная колыбель. Они поднимались. Озеро удалялось. Через край черпака выплескивалась вода и падала вниз. За ними шли другие черпаки. Пугающее чувство подъема едва не бросило ее в панику, но она ощущала ненадежность своего положения и потому застыла.
Они скользили мимо паутины мостов, мимо Мастеров, которые дрались с хищниками, мимо ревущих машин, топок и огромных вращающихся шестерней. Сверху тихо упал Погонщик, налетел на перила и со сломанным позвоночником свалился в озеро. Воркун терзал гольнери: Погонщик погиб, и зверь вновь стал просто зверем. Посреди этого безумия никто не замечал людей в черпаке, которые двигались навстречу далеким огонькам газовых факелов.
Кайку ощутила на плече руку Тсаты.
— Давай, Кайку.
Она закрыла глаза. Она искала в себе хоть искорку энергии, истязала выгоревшее тело, собирала в комок кану.
«Ну, пожалуйста, только разочек… — взмолилась она и поняла, что обращается к Охе. К императору Богов, которому она приносила клятву. Эта клятва привела ее сюда. — Мне очень нужна помощь».
Вот оно! Кайку нашла ее, нашла маленькую искорку в своем лоне, она подняла ее к груди и исторгла из тела — скудную частицу энергии, которая причинила ей боль, проходя через опаленную плоть. Глаза распахнулись, она прерывисто вздохнула, и Узор вновь оплел весь мир. Она видела сплетение нитей в озере, завитки золотой волокнистой крови на мостах, клубы пара, испускаемые машинами. Кайку схватилась за ниточку и заскользила по ней — вниз, к озеру, к колдовскому камню.
Черный узел дышал. Кайку едва могла смотреть на него. Он будто корчился от невыносимой злобы, и крик его боли ураганом несся по Узору. Он жил, как это ни ужасно — жил и источал ненависть. Разъяренный и покалеченный бог.
Но он не мог ее остановить. Собрав все свое мужество, она бросилась вперед, нашла грязь, налепленную у основания камня, и прошла сквозь нее. Туда, где плотно лежали бруски взрывчатки. Нити Узора здесь извивались и дрожали от сдерживаемой энергии.
Кайку нащупала свою искорку и метнула ее.
Глава 36
Битва за Провал теперь кипела в небесах.
Вороны поднялись с крыш, с деревьев, из гнезд в скалах — облаком столь же плотным, как и пелена черного дыма, что висела над долиной. В их коротких птичьих мыслях зов Люции прозвучал наподобие горна. Она всегда считала их своими друзьями и до сегодняшнего дня ни за что не подвергла бы их опасности. Но времена изменились. И теперь она призвала своих воздушных стражей и отдала им один-единственный простой приказ: убить хрящеворонов.
В темном от гари послеполуденном небе с криками кружились черные тени. Они нападали на искаженных птиц. Легион воронов во много раз превосходил по силам врага, но хрящевороны были намного крупнее. Искаженные птицы рвали когтями и клювами, били крыльями, ныряли вниз. Но вороны Люции оказались гораздо проворнее. Они не отставали от врагов, клевали и царапали их и быстро уходили от ответных ударов. Их клювы и когти покраснели от крови искаженных. Окровавленные комки мышц и перьев падали на неровные крыши, но на трех воронов приходилось по одному хрящеворону.
Кайлин ту Моритат знала, что за бой разворачивается над ее головой, но гораздо больше ее волновала битва в Узоре. Она стояла на краю одного из верхних уровней города в окружении двух сестер и двадцати мужчин, которые ревностно охраняли их от хищников. Внизу теснились на каменных платформах дома, еще дальше стояли баррикады, за которыми бурлило вражеское войско. Искаженные бездумно бросались на восточные укрепления, откуда их сотнями расстреливали из винтовок и пушек. Дым валил клубами, кое-где случайно открывая улицы. По улицам бегали искаженные хищники. Западная стена едва держалась, и через нее постоянно просачивались звери и охотились на женщин и детей, которые не успели укрыться в пещерах.
Битва в небе отражалась в Узоре, как в зеркале.
Сестры налетали на ткачей, как кометы, и уходили от их тяжеловесных ответных ударов. Они распускали сети и развязывали узлы, работая слаженно и с такой быстротой, о какой ткачи не могли даже мечтать. Теперь сестры превосходили числом врагов и начинали выигрывать битву.
Самые опытные ткачи держались. Они отчаянно сражались с сестрами, пока до них не дошла волна беспокойства. Кайлин с радостью поняла, что это кричит от боли колдовской камень. После этого ткущие стали ошибаться: им недоставало сосредоточенности, чтобы обороняться от сестер. Двое ушли один за одним: сестры проникли в их тела и разорвали волокна на части. Ткачи взрывались пламенем.
Еще один находился на пороге гибели, когда Кайлин ощутила страшный озноб — будто предчувствие собственной смерти. Она собралась за мгновение до того, как ударила взрывная волна такой невероятной силы, что призыв колдовского камня о помощи потерялся, как комариный писк. Самая ткань бытия натянулась и вздулась, как парус под мгновенным порывом ветра. Всех, кто был в Узоре, накрыло этой волной искривления. Она прошла сквозь них и покатилась дальше. Ткачи затихли. Кайлин инстинктивно проследила по нитям, где раздался взрыв.
На западе. На западе, там, где была Кайку.
Кайлин возликовала. Колдовской камень в Разломе уничтожен. Она издала торжествующий клич, и сестры бросились в атаку.
Но ткачи уже сдались. Казалось, души покинули их чахлые тела. Их сознания плыли в Узоре, как бледные призраки. Беда опустошила их. Сестры заколебались, подозревая неладное; они ждали сопротивления — сопротивления не было. Их колебания длилось не дольше нескольких секунд. Они набросились на врагов, как волки на раненых кроликов, и разорвали их в клочья.
И все закончилось. Сестры парили одни среди нежно покачивающихся нитей. Одни — за исключением левиафанов, которые скользили на грани восприятия. Они двигались очень возбужденно. Взрывная волна докатилась до них и встревожила.
Кайлин мало-помалу начала получать из Узора странные ощущения. Ей понадобилось время, чтобы понять природу этого нового явления. Левиафаны переговаривались между собой, и низкие приглушенные щелчки и трели эхом отдавались во всем ее существе. Никогда прежде далекие создания не подавали виду, что знают о присутствии в Узоре людей, разве что пытались держаться как можно дальше от любопытных. Но сейчас они отвечали на похоронный колокол колдовского камня.
