— С кетчупом, — решила Изабелла. И не просчиталась — тесто оказалось настолько жирным, что без приправы проглотить это оказалось слишком трудно.
Она отошла к скамейкам.
Теперь, слегка перекусив, Изабелла подумала, что поступила довольно глупо, оказавшись здесь. Если те, кто следят за нею, переодеты нищими, то здесь для них самый настоящий рай — затеряться в этой толпе нищему или бездомному («клошару», — подумала она про себя) ничего не стоило.
Выходов с площади было несколько. Лучше всего было пойти по освещенной Садовой улице к Невскому — уж там-то она точно оказалась бы в безопасности. Там, пожалуй, и ночью бояться нечего — ну, или почти нечего. Но сейчас было еще не поздно.
Ее беспокоило другое — следует ли сегодня появляться на своей съемной квартире. Если кто-то принялся за нее всерьез, то обнаружить квартиру будет очень даже просто. Пожалуй, лучше было бы переночевать где-нибудь в другом месте. Да хоть на вокзале! А еще лучше — в Интернет-клубе на Невском, который она хорошо запомнила во время своего «патрулирования» города. Конечно, это расходы, но от них зависит выживание.
Изабелла поднялась и медленно, стараясь идти ровно, словно бы и не было ни слежки, ни нападения, двинулась к Садовой, к тому самому отрезку, который соединяет площадь с Невским.
А может, махнуть на все рукой — и уйти на кромку? Это тоже вариант, но его надо приберечь на самый крайний случай. Кромка в этом городе весьма и весьма небезопасна сама по себе. А уж если за ней следит тварь, то ей вполне по силам организовать на кромке «комитет по встрече».
Сенная была и осталась неким центром торговли — причем не рыночной, а самой что ни на есть базарной. Стоило Изабелле сделать пару шагов — и она очутилась в узком пространстве, по которому могли идти пешеходы — весь остальной тротуар был занят бесконечными разложившими свой товар «купцами» и «купчихами». Чего тут только не было — от носков и детских игрушек до деталей водопроводных кранов. Но сейчас никто из этих самостийных продавцов Изабеллу не интересовал.
Она прошла мимо банка, посмотрела на темнеющие впереди арки Апраксина двора — и решила, что если и устраивать где-то нападение, то лучшего места будет не найти. Поэтому она перешла улицу и двинулась по более свободному пространству, все так же глядя в сторону Невского.
Но она успела пройти только пару десятков шагов.
Резкий удар свалил ее с ног, когда она проходила мимо темного переулка. Изабелла успела заметить угол здания — почему-то она заметила скульптуру — выпирающие из фасада лица, словно бы пытающиеся мучительно проломиться через камень. И это все, что она заметила. Боли Изабелла не почувствовала. Зато ощутила запах — мерзкий запах гниения.
Ее куда-то волокли — молча и деловито. Для этого надо было обладать немалой силой, но похититель, видимо, был вполне силен.
Она получила еще один удар, попыталась вывернуться, а потом что-то случилось с миром. Дико закружилась голова, и она потеряла сознание.
* * *
Париж, 1794 год.
— Все не так плохо, гражданка Исабо. Вам совершенно не о чем переживать…
В слегка насмешливом голосе Жака Гарио послышались теплые нотки.
Жак был тем самым помощником в комитете с длинным и непроизносимым названием, которому Изабелла была обязана приходить с докладом примерно раз в десять дней. Он слушал ее донесения — по-прежнему совершенно никчемные, по крайней мере, Изабелла очень надеялась, что такие доносы никому не будут стоить головы.
— Я же вижу, как вы ко всему этому относитесь, — продолжал молодой человек. — Не думайте, что вы — единственная…
Изабелла подняла на него глаза. То, что он говорил, звучало почти как подозрительные речи.
— Вы удивлены?
Он ждал ответа. И почти что ничего не дождался.
— Я всего лишь занимаюсь своим ремеслом, — медленно, стараясь подбирать каждое слово, сказала Изабелла.
— Вот именно, своим ремеслом. И из тех самых ваших донесений — они совершенно никуда не годны с точки зрения обвинения, — я увидел, что вы и впрямь знаете свое ремесло. Впрочем, для этого даже не нужно их читать…
Изабелла промолчала. Этот молодой человек обладал чрезвычайно располагающей внешностью, но то, что он говорил, было жутко. Откуда он так хорошо знает ее?
— Я хочу дать вам прочитать одну бумагу, — продолжал гражданин Гарио. — Просто ради ознакомления — ей не дан ход. После этого мы и проявили к вам некоторый интерес.
Он взял со стола сложенный вчетверо лист, протянул ей.
Изабелла молча углубилась в чтение.
Строчки наползали друг на друга, буквы были выведены кое-как, — видимо, автор был не слишком-то хорошо обучен грамоте.
Это был донос. Донос на нее, на Изабеллу. Ее изобличали в речах, направленных против революции, в том, что она в своих предсказаниях неизменно говорит о скорой гибели республики… Даже двух этих пунктов, изложенных коряво и косноязычно, с лихвой хватило бы для эшафота.
— Прочли, гражданка? А теперь дайте сюда…
— Кто? Кто возвел эту напраслину? — она развела руками и почти с мольбой посмотрела на молодого человека.
— Какая разница — недоброжелатели есть у каждого из нас. Возможно, этот человек позавидовал вашему богатству — не трудитесь отрицать, он может считать богатством то, что у вас есть крыша над головой. Возможно, вы случайно предсказали не то, что ему по праву… Это без разницы — я показал вам это послание, чтобы выбросить его в камин. Прямо сейчас, — он, улыбнувшись, действительно подошел к едва теплившемуся камину и выкинул листок.
— Важно, что с этого момента мы обратили внимание на некую гадалку Исабо, — продолжал Жак Гарио, возвращаясь к столу. — И не просто так обратили. Впрочем, я уже давно следил за вами — поверьте, это совсем не сложно при определенных способностях.
— Что вам нужно от меня? — Изабелла смотрела на него окаменевшим взглядом. — Если вы хотите погубить…
— Мы хотим не погубить, а спасти, — настойчиво проговорил молодой человек. — Спасти — республику, революцию, то, что дорого нам — и, я очень на это рассчитываю, и вам. А для этого нам понадобится ваша помощь и некоторые способности. Эти… донесения вам больше не нужно писать. Хотя — для того, чтобы соблюсти некоторую видимость, напишете, пожалуй, еще два-три… Но нам необходимы совсем иные ваши способности. Да, должен вас предупредить — вы вправе отказаться, таково наше правило. И мы не станем преследовать вас.
Он с интересом посмотрел на гадалку, — как-то она отреагирует на такие речи.
— Прежде всего — кто такие вы? — спросила она, глядя в темные непроницаемые глаза гражданина Гарио. — И что мне предстоит сделать?
— Хорошие вопросы — коротко и по существу, — рассмеялся он. — Как я понимаю, гадание для вас — семейное дело? Неужели вам никогда ничего не говорили о нас? Впрочем, это вполне понятно…
