Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
Популярный спортивный комментатор Нереу Вернек в вечернем сообщении после всех спортивных новостей и перечисления видов спорта, практикуемых моряками американскойэскадры, и сообщений, что на одном из кораблей, ставших в порту на якорь, есть чемпион по боксу в лёгком весе, сообщил о забастовке увеселительных заведений, отведя ей немало времени.
Он говорил так драматично, будто комментировал напряжённейший момент футбольного матча: если усилия полиции окажутся безрезультатными, а женщины будут стоять на своём, то, по образному выражению комиссара Лабана, морякам ничего не останется, как любоваться своими кораблями, и что тогда? А тогда может случиться всё, что угодно. Привыкший комментировать захватывающие состязания, Нереу Вернек рассказывает, аргументирует, предполагает. И всё это взволнованно, страстно.
Скопление военных в припортовой зоне не ведёт ни к чему хорошему. Могут начаться беспорядки, кровопролитие. А когда в порту иностранцы, то угроза возрастает, ведь драки зачастую вспыхивают между гостями и хозяевами, местными военными. Комментатор приводит примеры из прошлого, вспоминает военные годы.
— Чего ждать? — спрашивает он. — Когда сошедшие на берег и жаждущие повеселиться моряки не найдут ни с кем, ни где это сделать? Надеяться на то, что они вернутся на свои корабли, бесполезно. Попав в город, они скорее всего будут преследовать женщин на улицах, врываться в частные дома и позорить семьи. В прошлом уже такое бывало.
Все эти вопросы и ответы повисают в воздухе, страх поселяется в душах мирных жителей города, дома запираются, паника нарастает.
46
Депутат муниципального совета Режиналдо Паван не упускает случая показать себя, заставить звучать своё имя, укрепить свой авторитет. Он не может смотреть на микрофон равнодушно, не пытаясь использовать его. Будучи пустозвонным болтуном и малограмотным политиканом-мошенником, он трещит по любому поводу, только бы было кому слушать. Где ещё он мог быть в этот вечер, когда бастовали проститутки, закрыв свои корзины?
Завистники распространяли слух, что он, мол, направился в зону с одной-единственной целью, в которой не желал признаться, но, оказавшись перед закрытой дверью и увидев журналистов и корреспондентов радиостанций, как всегда, пустился в демагогию. Злые языки! Член муниципального совета действовал, побуждаемый своим гражданским сознанием, стремлением быть полезным обществу, служа одновременно и власть предержащим, и широким народным массам.
Прибыв в Пелоуриньо вечером после заседания муниципального совета, на котором было принято приветственное послание прибывшим американским кораблям, он направился, как обычно, в дом доны Паулины де Соуза, ему он отдавал предпочтение из-за приятной спокойной обстановки, чистоты и красоты девушек, а также по причине дружеских отношений с Ариосто Алво Лирио, оказавшим ему поддержку в избирательной кампании. И тут хозяйка дома рассказала ему о случившемся. Простите, друг, за неожиданное негостеприимство: сегодня корзина закрыта.
У неё находилась танцовщица из «Цветка лотоса», божество со сверкающим взглядом, Венера. Подтвердив услышанное Паваном, она добавила, что корзина закрыта и будет закрыта до тех пор, пока будут находиться в тюрьме хозяйки пансионов с Баррокиньи, которые вчера арестованы и избиты в тюрьме, а также пока не вернутся в свои постели изгнанные из своих пансионов проститутки и не будет новых угроз о переселении. Энергичная, живая, страстная девица одарила члена муниципального совета улыбчивым взглядом, сказав, что надо ждать, когда в Баррокинье запоют «аллилуйю». Режиналдо Паван: решает, что ему следует посещать «Цветок лотоса», как только кабаре снова распахнёт свои двери. Чудо, а не девица!
Несколькими минутами позже его уже видели на Пелоуриньо, в Табоане и Масиэле, он беседовал с оказавшимися, как он, у закрытых дверей клиентами и полицейскими. Затем он направился в полицию нравов, где бакалавр Элио Котиас выслушал его любезно и вежливо. Однако инспектор был непреклонен в своём намерении переселить заведения из Баррокиньи на Ладейру-до-Бакальяу. Переселение практически уже состоялось, нужно только, чтобы хозяйки пансионов подчинились распоряжению полиции, ведь такая мера принята на пользу обществу. И ничего тут поделать нельзя — распоряжение пришло сверху, инспектор жестом дал понять, в сколь высоких сферах принято это решение.
Что касается всего остального, то это дело комиссара Лабана, он призван прекратить забастовку и всё уладить. И должен действовать быстро и энергично, так как американские моряки в восемь сойдут на берег.
47
К вечеру припортовая зона уже походила на поле сражения. В полицейских машинах прибыло вызванное комиссаром подкрепление, патрульные и тюремные машины блокировали улицы и переулки. Конные патрули военной полиции разъезжали по Пелоуриньо и Масиэлу, большинство любопытных предпочитали держаться в ожидании событий подальше, на сквере Террейро-де-Жесус. Па территории, взятой в кольцо полицией, лишь отдельные посетители, как обычно, сидели за столиками баров и беседовали, попивая пиво.
Ни одной проститутки на улице зоны не было. Они прогуливались далеко от зоны, а некоторые, оставшиеся в пансионах, отдыхали. Посланные комиссаром Лабаном агенты предъявили ультиматум мятежникам: полчаса им давалось на то, чтобы открыть дома, занять посты в окнах, залах ожидания и тротуарах возле домов или на углах улиц. Ответа не последовало.
Открыты были только бары. Дома свиданий, пансионы, бордели продолжали оставаться закрытыми. Никакого привычного оживления — ни отпускаемых словечек, ни смеха, ни зазывного шёпота, приглашений проходящих мужчин, ни полуобнажённых, завораживающих клиентов женщин, — ничего, кроме топота копыт по булыжной мостовой. Святая неделя, вдруг случившаяся в середине сентября, по взбесившемуся календарю.
Даже слепой Белармино, более двадцати лет сидевший на одном и том же месте у оживлённого заведения Вавы, где его не бывало разве что в дни больших религиозных праздников, ушёл, не дожидаясь щедрот от клиентов, предпочтя просить милостыню на паперти кафедрального собора. И сменил репертуар:
Благословен будь Иисус младенец
в светлой своей колыбельке,
и Святой Иосиф,
защитник нашей веры,
и Святая Дева Мария,
добрая и учтивая.
В Масиэле комиссар Лабан с револьвером в руке отдаёт приказ о начале наступательных действий войск полиции нравов. С опозданием в минуту — подвели часы, отобранные у контрабандиста, — начинает действовать Живоглот, возглавляющий агентов и полицейских.
«Сражение началось! — объявляет диктор „Радио Абаэтэ“. — Слушайте „Радио Абаэтэ“, оно расскажет вам обо всём: воде, огне, мире и войне». «Зона превратилась в сущий ад!» — слышится голос конкурирующей станции «Радио Баии», это Пинто Скотт — Золотое Горло.
48
Двери пансионов и увеселительных заведений взломаны ударами ног и плеч полицейских. Полицейские и агенты врываются в дома, хватают женщин и вытаскивают их на улицу. В ход идут кастеты, резиновые дубинки и кулаки — удары сыплются градом. Крики, ругательства; женщины выбегают из домов; тех, кто сопротивляется, вытаскивают силой. Так была начата операция «Радость возвращения к труду». Для стоящих на страже закона войск — развлечение. Однако кое-где, а именно в пансионе Серес-Грело-Гранде, это развлечение осложнилось: в пансионе больше суток не работала канализация, и его обитательницы были вынуждены пользоваться ночными горшками, которые со всем их содержимым оказались превосходным боевым оружием. Именно ночными горшками и встречены были налётчики и обращены в позорное бегство. Больше всех пострадал детектив Далмо. Его морда и светлосерый костюм были залиты содержимым горшка всем известной Забе, ставшей жертвой страшнейшей дизентерии. Придя в бешенство, Далмо приказал задать ей трёпку и приложил руку первым.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
