назад. Мардонт решил отвести своих людей в укрепленный лагерь, но отступление неожиданно превратилось в бегство. Ксантипп мгновенно оценил ситуацию и понял, что ему выпал уникальный шанс одержать победу без помощи спартанцев. Потрясая копьем, стратег устремился вперед, увлекая за собой афинских гоплитов и союзников.
В воротах лагеря произошла давка, поскольку они оказались слишком узки для того количества беглецов. Мардонт попытался навести в этой толпе порядок, но его сбили с ног и затоптали. А затем подоспели греки…
Пока афиняне резали в воротах вражескую пехоту, коринфяне, трезенцы и сикионцы разворотили частокол, перебрались через вал и ворвались в лагерь. Враг оказал ожесточенное сопротивление, в рукопашной схватке погиб стратег сикионцев Перилай. Лишенные оружия самосцы увидели, что эллины ворвались в лагерь, схватили палки, камни, железные вертела и бросились на персов с тыла. Их примеру последовали и остальные ионийцы, обратившие оружие против азиатов.
И в этот момент появились спартанцы. Продравшись по склонам Микале через лес и густые заросли, они спустились к берегу, прорвались через укрепление и напали на вражеские отряды внутри лагеря людей. Кто-то поджег вражеский корабль, следом полыхнуло еще несколько судов, и теперь едкий черный дым медленно расползался по лагерю, постепенно заволакивая побережье. Понимая, что все пропало, Ифамитр и Артаинт вскочили на коней и умчались в сторону Приены. Следом за ними последовала остальная армия. И только персы сражались до конца. Они были хорошими воинами и дорого продавали свою жизнь. Но силы были уже неравны, эллины наступали со всех сторон, и вскоре последние группы защитников лагеря были уничтожены.
Судьба беглецов также была трагична. Рассыпавшись по окрестностям, они выходили на отряды милетян, охранявших по приказу Мардонта ущелья на Микале. Увидев бегущих воинов, греки быстро сообразили, чем закончилась битва, и поняли, что их час настал. Некоторые из азиатских отрядов милетяне повели такими тропами, что опять вывели на побережье, под удар армии союзников. Там их все и уничтожили. А затем ионийцы и вовсе стали нападать из засад на разбегающееся воинство, убивая всех, кто подворачивался под руку. Битва перешла в бойню, продолжавшуюся до самого вечера.
Вдоль берега ярко пылали персидские корабли, гоплиты занимались грабежом персидского лагеря, а Ксантипп и Леотихид держали совет о том, что делать дальше. Перебрав различные варианты, решили продолжать путь на Самос. К этому времени огромное количество трофеев, в том числе и ящики с войсковой казной персов, были свалены на берегу. Леотихид приказал загрузить захваченную добычу на корабли, а затем разрушить укрепления персов и предать их огню. Уже смеркалось, когда греческий флот отошел от берега. Но еще долго было видно в темноте, как за кормой триер полыхает огромное зарево, знаменующее военное поражение державы Ахеменидов.
* * *
Об этом сражении Юстин пишет следующее: «Случайно в тот же день, когда уничтожено было войско Мардония, произошло также морское сражение с персами в Азии у гористого [мыса] Микале» (II, 14). Марк Юний заблуждается, когда пишет о том, что это был морской бой, но насколько он прав в том, что две решающие битвы произошли одновременно? Может быть, мы имеем дело с обыкновенным преданием, аналогичным тому, что связало битву при Гимере и Саламинское сражение?
Действительно, когда речь заходит о битве при Микале, то всегда возникает вопрос – произошла она в один день с битвой при Платеях или нет? Ведь о том, что данный факт был выдумкой спартанского царя, знали еще в древности: «Леотихид, когда эллины сражались в морской битве при Микале, и большинство варваров было приведено в замешательство, а ионийцы держались персидской стороны скорее из страха, чем по убеждению, изменил у всех образ мыслей, придумав, что пришло известие, будто бы эллины победили персов при Платеях. Ионийцы, услышав это, отважились и присоединились к эллинам. Судьба сделала стратегему Леотихида верной, доставив эллинам победу в битве при Платеях» (Polyaen. Strat. I, 33). Упоминает об этом и Фронтин (I, XI, 7). Диодор Сицилийский обращает внимание на то, что прошло слишком мало времени, и слишком велико было расстояние от Беотии до Микале, чтобы информация о победе Павсания дошла до Леотихида (XI, 35).
Геродот по привычке начинает объяснять сей факт вмешательством неких потусторонних сил: «Когда приготовления эллинов были кончены, они сделали наступление на варваров. В это самое время на берегу показался жезл глашатая и по всему войску пролетела молва, гласившая, что эллины одержали победу над войском Мардония в битве в Беотии. Божественное устроение событий доказывается многими примерами; так и в этом случае, когда поражение должно было случиться в один и тот же день при Платеях и при Микале, молва дошла до находившихся здесь эллинов, дабы благодаря ей войско стало гораздо смелее и с большей охотой шло на битву» (IX, 100). Здесь нет ни слова о том, что к этому слуху причастен Леотихид. Но в дальнейшем «отец истории» словно спохватывается и приводит весьма любопытную информацию: «Слух, что эллины с Павсанием во главе одержали победу, оказался абсолютно верным, ибо поражение при Платеях случилось еще в раннюю пору дня, а при Микале к вечеру. То, что оба сражения произошли в один и тот же день, в одном и том же месяце, это эллины немного времени спустя узнали точно посредством изысканий. Прежде, чем дошло до них это известие, они испытывали робость не столько за себя, сколько за эллинов материка, как бы Эллада не потерпела крушения в борьбе с Мардонием. Но когда молва эта пролетела среди них, они быстрее и увереннее пошли на врага» (IX, 101). Как видим, перед нами не просто предание, а факт, подтвержденный некими «изысканиями». Поэтому оснований отвергать информацию о том, что битвы при Микале и Платеях произошли в один день, у нас нет. Другое дело, что Геродот так и не дал внятного объяснения тому, каким образом слух о победе Павсания в Беотии дошел так быстро до войска в Ионии. Но как бы там ни было, а выдумка Леотихида пришлась очень кстати. Царь напророчил как заправский оракул.
Проблемы возникают и при определении локализации битвы. Казалось бы, Геродот называет конкретное место, где она произошла: «Миновав святилище Владычиц, что на Микале, и прибыв в область Гесона и Сколопоента, где стоит святилище Деметры Элевсинской (сооружено оно сыном Пасикла Филистом в то время, когда вместе
