бы стариком сейчас.
Так я узнала, что зря испугалась, что существенно переживу Рэйнера. А Лейе продолжила рассказывать. Беременности она не ждала — эльфийки зачинают детей редко, и только по большой любви. Но сначала из-под контроля начала выходить её магия, потом изменилось самочувствие — не так, как это бывает у людей. Ей постоянно хотелось петь, внутри была странная лёгкость, и снились очень яркие сны, но не о прошлом, как у большинства эльфов — а, как ей казалось, о будущем. Сейчас Лейе знала, что казалось правильно: только будущее было не её, а моё.
Ей постоянно хотелось есть, было то жарко, то холодно, но при этом сил было очень много, только не магических. Магию она контролировать перестала, и сама колдовать не могла, что первоначально очень Лейе напугало. Но старшие эльфийки объяснили, что именно с ней происходит, и дальше она только радовалась. Прямо Лейе об этом не говорила, но, по её словам мне показалось, что речь о тех самых королевах. Или о какой-то одной из них? Если отец был именно при дворе Золотого Древа, а императрицу моя мать называла подругой, то, выходит, она и подсказала.
А потом отец уговорил отправиться в путешествие, ведь до родов ещё далеко. Но схватки начались раньше, чем она ожидала, существенно раньше, и он привёз рожненицу в уединённый домик, который он снял в какой-то полузаброшенной деревне. Лейе сказала, что обычно с таким помогают эльфийские Знающие, но к тому времени их уже было очень мало в империи, а кто был — нужны были собственному анклаву.
Лейе и подумать не могла, ради чего на самом деле отец её туда притащил! А он дождался когда я родилась, привёл незнакомого лата, и попросил того посвятить меня в «истинную веру», чтобы «раз уж она родилась с нормальными ушами, то и посвящена в веру должна быть как нужно, а не как богомерзкие твари». Лейе только-только успела родить, плохо себя чувствовала без поддержки других эльфов, да и магия ей по-прежнему не подчинялась, так что она ничего не смогла сделать.
А когда меня осветили и приняли в Светлейшую веру, отец дал ей что-то, и она уснула глубоким и тяжёлым сном. Когда очнулась — меня уже не было в том доме. Отец был скорбен, и сказал, что девочка родилась мёртвой, и даже похоронил с ней «меня». Об этом Лейе подробно не говорила, но видно было, что ей неприятно вспоминать.
После этого рассказа я надолго замолчала, не в силах никак ей ответить. Если это правда… в конце концов, мне пришла в голову одна разумная мысль, и я спросила:
— Скажи, есть какой-то способ по-настоящему заставить другого человека говорить правду, и ничего кроме правды?
Она нехорошо улыбнулась:
— Есть, моя милая, есть. Это сложный ритуал, и не всякому он под силу, но… видишь ли, я понимаю, почему ты спрашиваешь. И я — могу это сделать. Мне только нужно, чтобы кто-нибудь привёл сюда твоего папашу. Желательно, до того, как до него доберутся драконы.
— Тогда нам придётся забрать моих сводных сестёр. Никлас обещал помочь, но… я вряд ли готова их воспитывать!
— Ты может и не готова, а мне не довелось никого воспитывать, к сожалению, так что могу с этим помочь.
Я только головой покачала. Нам с Лейе ещё было о чём поговорить, но пока я не чувствовала, что у меня есть мама. Или, быть может, просто… боялась поверить?
Глава 34.1
Мы проговорили с Лейе до поздней ночи, и она пообещала, что, не позднее вечера завтрашнего дня «добудет мне папашу», подергав за все нити, какие у неё есть. И что принц Реллиниан ей обязан, так что мешаться под ногами не должен. Наш принц, надо полагать, задолжать ей ещё не успел, потому что был по эльфийским меркам совсем ребёнком, как, собственно, и я, но… познакомившись с Лейе поближе, я не сомневалась, что своё обещание она сдержит.
Не могла решить для себя, хочу ли я на самом деле знать правду. Отец действительно так со мной поступил? На самом деле отнял меня у родной матери из какой-то своей прихоти? И считал, что поступает правильно? Это, не говоря уже о том, что он несколько лет, выходит, водил Лейе за нос и убеждал в невероятной любви, пока здесь в Даланне его ждала мать его детей.
Братья ведь были старше меня! То есть, она здесь одна, с маленькими детьми, пусть со слугами, но без поддержки мужа. А он тем временем также трепетно ухаживает за другой, и рассказывает ей, как обязательно на ней женится…
На месте Белинды я бы прикопала его в саду. Правда, не могу себе представить, чтобы я стала срывать злость на ребёнке. Лучше уж его забрать и воспитать самой, но без неверных мужей, которым хватает наглости так прямо о своей неверности заявлять. Подумалось, что во мне никогда не было той кроткости, которую требует вера в Светлейшего. Да и женщине без мужа сложно жить в Соцветии, если у неё есть дети…
Впрочем, Белинда — герцогиня, ненаследная принцесса. Она точно могла бы сделать так, чтобы отец больше к ней не сунулся… Лейе ушла порталом, а я так и сидела в своём кабинете, погружённая в мысли.
— Лейелеринн уже ушла? — голос Рэйнера заставил меня из них вынырнуть.
— Да, а как ты понял? — я немного вздрогнула и подняла на него голову.
— Вот уже час как из-за твоей двери перестал раздаваться приглушённый шум голосов. Слов здесь не разобрать, я ставил защиту от подслушивания, но сам гомон…
— Если ты всё это время искал мою маму, то ты думал обо мне? — невпопад спросила я.
Рэй почему-то отвёл взгляд.
— Мне казалось, ты будешь рада, если у тебя появится кто-то ещё по-настоящему близкий. Хотелось, чтобы ты улыбнулась. Я, правда, не ожидал, что твоей мамой окажется сама Лейелеринн Светоносная, но понимаю, почему мне решили об этом не говорить, когда мы выяснили, где твою маму искать. Лейе известна своим взрывным характером. И тем, что она очень могущественная волшебница, тоже.
Он снова посмотрел на меня:
— Наверное, грустно узнать, что мама никогда от тебя не отказывалась, и, по сути, её у тебя просто украли. Но раз ты полуэльфийка, у вас будет много времени вместе. Одинокого детства это не исправит и не оправдает, но…
Я уже всё решила в этот момент, но поняла, что от Рэя ждать решительности нет
