все вокруг, не зная пи жалости, ни сомнений.
Своей молитвой мы разбудили это «нечто», и, быть может, Раиль был прав, что придется задержаться. Вместе со мной отреагировала каждая из жемчужин моего отца. Я поймала встревоженный взгляд иса Тарона, который уже был готов прервать свою песню. Но я лишь покачала головой. Это была моя стихия, и я чувствовала ее, ловя вибрации и прекрасно понимая, когда будет тот самый момент, чтобы я отреагировала. Но сейчас важнее всего было дать уйти за Полотно моим друзьям. Прикрыв глаза, я продолжала читать молитву, отдавая часть энергии Нити, и тут же потянулась сознанием к разбуженной силе.
Всего одно прикосновение энергии к энергии, единственная краткая секунда.
– Потрогай, не бойся. – Низкий голос, в котором всегда жили смешинки.
Голос моего отца – и удивительный, невероятный огненный щенок, что, виляя хвостом, просил погладить его. Щенок, созданный и сотканный из его силы. Я так хотела прикоснуться к нему, но и очень боялась даже протянуть к нему руку. Ведь он же из огня! А огонь кусается! Я знаю, вон как на кухне прихватил мою ручку, когда Тильда доставала из печи свежий хлеб. До сих пор болит.
– Кусь, – сказала я то, что могла.
Папа чему-то засмеялся, покачав головой, и встал на колени, обнимая меня.
– Это папин огонь, он никогда тебя не кусь. – Продолжая смеяться, он взял мою крошечную ладошку и протянул ее к щеночку, что тут же стал доверительно ластиться.
Теперь я помнила. Я знала, каким был его огонь! И осознание пригвоздило меня к полу. Открыв глаза, я машинально продолжала читать слова молитвы, отдавая свою энергию Ожерелью. Но вместо того, чтобы оставаться на месте, я повернулась к ним спиной. Я должна была увидеть!
На миг пришла совершенно невероятная мысль, что я действительно увижу отца. Но, конечно же, это было невозможно. За Полотно можно уйти лишь раз и вернуться, лишь переродившись. Исчезнуть из двух миров только навсегда. Но то, что предстало взгляду, не подходило ни под одну из вероятностей. Небольшой, размером со спелую сливу, прозрачный шар ярко-алого цвета завис прямо в воздухе. Он медленно вращался, наливаясь багрянцем с каждым произнесенным мною словом, и я видела, как жадно он тянулся к той энергии, что исходила от меня. Он не желал присвоить ее себе. В нем хранилась своя стихия, которая пробуждалась вместе с истощающейся гранью Полотна. Любая стихия без заботливой руки дракона, что может направить ее, – это всего лишь хаос и мощь. И вот эта самая мощь была заточена в крошечном шарике передо мной. Ей было тесно и больно, и она стремилась туда, где сможет ожить вновь.
Огонь больше не пугал меня. Чем же он стал в итоге? Моя стихия – это словно вторая кожа, из которой я соткана. Еще одна суть. И то, как я чувствовала эту энергию напротив, было сродни состраданию к чему-то… кому-то любимому. Я понимала ее. Инстинктивно протянув открытую ладонь вверх, я позвала ее, словно неразумное дитя, которое искало того, кто сможет принять его.
Этот крошечный шар тут же поплыл ко мне и опустился на предложенное ему место.
Чувствовать на расстоянии, вспоминать то, что сокрыто прожитыми годами, – вовсе не то же самое, что прикоснуться к частичке своего прошлого. Я осторожно поднесла сферу к груди и прижала к самому сердцу. С трудом удалось проглотить тяжелый ком в горле и не дать себе сбиться с ритма молитвы.
Повернувшись лицом к собравшимся эвейям, я уже видела, как истончились образы Китарэ и других ребят. Совсем скоро их тела перестроятся под материю Полотна и уйдут туда, где им будет суждено обрести свою судьбу. Мимолетно встретилась взглядом с псом Тароном, который во все глаза смотрел на то, что я прижимала к груди. Они все смотрели, и я видела тень узнавания в их взглядах. Я лишь слегка кивнула, подтверждая их догадки и чувствуя, как меняется пульсация, исходящая от сферы, с переходом к финальной части молитвы. С каждым произнесенным словом я кутала энергию, что держала в своих руках, в успокаивающий кокон из энергии родной стихии. Но это было лишь временной мерой. Любая сила, что пришла в движение, будет лишь наращивать мощь, сорвавшись с пика своего баланса.
Первым исчез Китарэ. Его фигура просто растаяла в тех радужных нитях, что соткались вокруг него. Не знаю, как бы это выглядело в глазах обычного человека. Но для меня происходящее в храме Двенадцати походило на то, что творилось в Ночь огней. Только вместо фейерверков весь зал, своды стен и даже потолок, опутали ярчайшие извивающиеся нити стихий. Невероятное, красочное и такое торжественное действие. Прекрасное в своей гармонии и самой песне жизни, что была спета здесь и сейчас.
Следом исчезли Рэйвон, Гидео, Широн… точно по порядку, замыкая круг. Я была готова, когда придет моя очередь. Энергия в моей руке была разбужена. Любое промедление здесь приведет к катастрофе, которую мне не остановить. Пламя истинного эвейя, что было сокрыто в сфере, однажды чуть не убило меня. Оно же могло не пощадить никого из присутствующих, если я вовремя не унесу его отсюда как можно дальше. Потому, как только в радужных нитях силы растворился Дилай, я прыгнула, устремляясь вверх, распахивая свои крылья и позволяя им чувствовать желанную свободу. Точно бабочка, что наконец-то вырвалась из тесных оков своего кокона, я уходила за Полотно, разрезая пространство уже как дракон.
* * *
Мир за Полотном он всегда представлял себе как нечто волшебное. Стыдно признаться даже самому себе, но именно так рисовало его воображение со слов тех эвейев, что бывали в этом царстве духов и стихий. Но Китарэ совершенно не был готов к тому, что окажется стоящим посреди серого тумана, в котором, казалось, утопали его стопы. Сизые языки дымки ластились к его телу, рукам, противно касались лица. Это было совсем не тем местом, где каждый из них впервые становился собой, делая первый вдох и шаг.
– Где мы? – Голос Дилая, казалось, был совсем рядом, но это не делало его видимым для Китарэ. – Так похоже на утес Семи Ветров, – восторженно пробормотал друг. – Только в сто раз лучше! Парящие, какой ветер! Небо!
– Спятил? – с усмешкой поинтересовался Ги-део. – Это же самый настоящий священный лес Двенадцати… С ума сойти, как красиво… И храм, только посмотри на этот храм!
Китарэ оставалось лишь озираться в поисках друзей, чтобы попытаться рассмотреть их и определить местоположение. К горлу подступала удушливая волна паники. Он
