и заплакала. Сквозь слезы она вымолвила тихо:
— Далеко…
Владимир осторожно прижал сестру к своей груди и начал успокаивать.
— Тише, тише, сестрица. Теперь я все понимаю. Как же он посмел, вот нечестивец, — прошептал Владимир и ласково погладил Дашу по голове, похолодев только от одной мысли о том, что Илья мог принудить девушку к любовным соитиям. — И сколько раз было это между вами?
— С моих именин несколько раз, — пролепетала она тихо, стыдясь смотреть ему в глаза.
— Так. Это уж совсем ужасно.
— Я понимаю, братец. Оттого сама пытаюсь избегать его, но он проходу мне не дает. Ты и сам нынче все видел.
— Ну, я это так не оставлю. И более не позволю ему измываться над тобой!
— Но как?
— Может, уехать тебе на время? Например, к нашему двоюродному дяде в Суздаль? — спросил Владимир.
— Невозможно. Илья — мой опекун. Я без его позволения не могу из города выезжать.
— Как опекун? А матушка?
— Он заставил ее отказаться и переписал бумаги на себя. Да вот еще, — девушка чуть замялась и продолжила: — Ко мне один офицер свататься хотел. Михайлов Иван Федорович.
— Знаю его. Смелый малый, — кивнул Владимир.
— Так вот. Илья не позволил ему даже обручиться со мной. А на днях едва не избил его, когда он к нам с визитом приезжал. И тетушке в тот день сказал, что замуж меня не отдаст совсем. Она мне в слезах все поведала.
— И что ж Илья даже мать не слушает?
— Нет. Когда все по его происходит, в доме все тихо и ладно. Но как только кто супротив его воли идет, так злобствует, что страшно становится. Даже Марья Ивановна боится, когда он сердится, и лишь молчит в ответ.
— Так, так, — тихо заметил Владимир, выпуская Дашу из своих объятий. — Неужели Илья и впрямь превратился в такого тирана? Просто невозможно поверить. Но даю слово, сестрица, я постараюсь прекратить все это. Ибо управа даже на него найдется. Только дай срок, обдумать мне все надобно.
Владимир по-братски поцеловал Дашу в лоб и вышел из гостиной. Уже через несколько минут молодой человек поднялся на второй этаж и вошел в спальню матери. Марья Ивановна, увидев сына, радостно воскликнула:
— Сынок, родимый!
Когда первая радость прошла, Владимир попросил горничную матери выйти и, не в силах более сдерживать свое негодование, без предисловий поинтересовался:
— Матушка, вы ведь знаете о непристойной связи Ильи и Даши?
— Знаю, — тихо опечаленно кивнула Марья Ивановна.
— И вы так спокойно об этом говорите? — опешил молодой человек. — Ваш сын бесчестит и принуждает к позорной связи свою сестру, а вы так спокойны?!
— Не спокойна я, Володенька, уже все капли валерианы выпила, — пролепетала несчастно Теплова.
— Нет, вижу, что вы ничего не делаете! И, видимо, считаете, что Дашу можно пользовать, как девку дворовую?
— Владимир! — поразилась Марья Ивановна.
Он схватился за голову и в сердцах прошептал:
— Да вы что, все тут спятили? Что вы творите?!
— А что я могу? Я уже говорила с Ильей, и что? Кроме злобы от него ничего не получила. К тому же он наказал меня за то и лишил домашних денег на месяц.
— Вот деспот! Я смотрю, он вообще ведет себя как султан в гареме. Хочет наказывает, хочет милует, хочет насилует!
— Вальдемар, как ты такое говоришь? — встрепенулась Марья Ивановна.
— Я говорю, как есть! — гневно заметил молодой человек. — Я солдат и к полунамекам не привык, уж извините, матушка. Это у вас тут все шито-крыто, а только потом окажется, что Даша на сносях от него. Да и замуж теперь кто ее возьмет?
— Боже! — запричитала Марья Ивановна. — Я тоже вся измаялась. Но у него власть и опекунство над Дашенькой.
— А от опеки вы как отказаться-то умудрились, матушка?
— Дак Илья велел. Сказал, так лучше будет для Дашеньки, — нервно уточнила она.
— Ох и хитер же братец. Намеренно ведь сделал так, чтобы вы даже права не имели влиять и решать судьбу Даши.
— Да и деньги-то все у него, и поверенный и приказчики подчиняются ему, — промямлила Теплова.
— А деньги-то отчего все? Разве по завещанию отца нам ничего не досталось с Лизой?
— Дак там немного, крохи. Вот у тебя, по-моему, четвертая часть от состояния. Но что она решит?
— Так, матушка, вы подали мне мысль. Мне надо с поверенным Ильи встреться немедля. Вы знаете, как его зовут? И где его найти?
— Знаю.
Зимний морозный вечер спустился на поместье, когда Даша, уже готовая ко сну, присела на кровать.
— Покойной ночи, барышня, — сказала как-то недовольно Фёкла и, погасив лишние свечи, направилась к двери.
— До завтра, — кивнула ей Даша и, поправив подушку, взяла книгу со столика. Свечи в канделябре освещали пространство у кровати, и девушка, решив немного почитать, раскрыла томик.
В этот миг часы на секретере пробили одиннадцать. Фёкла затравленно обернулась на темный циферблат, понимая, что должна уйти. Она быстро засеменила к выходу. Едва открыв массивную дубовую дверь, она вздрогнула. Теплов уже стоял в темном коридоре в трех шагах от косяка и, словно солдат, ждал. Фёкла пронзительно, с болью посмотрела на молодого человека, одетого в темные штаны, короткие сапоги и шелковую белую рубашку. Илья холодно и презрительно окинул ее взором и отодвинулся в сторону, пропуская горничную. Фёкла несчастным жарким взором пробежалась по широким плечам молодого человека, отметив чуть расстегнутую рубашку на его шее, и, пройдя мимо Ильи, засеменила к лестнице.
Видя, что дверь начала закрываться, Теплов стремительно сделал пару шагов и сильной рукой придержал створку, распахивая ее. Ему пришлось сделать усилие, ибо двери что-то мешало. Тут же Илья нажал на нее всем корпусом и увидел Дашу, стоящую у двери. Поняв, что девушка специально подошла, видимо, намереваясь запереться на засов, как делала все последние дни, Илья нахмурился.
— Уходи, — произнесла она глухо, дрожащими руками схватившись за дверную ручку и нервно взглянув на него. Она упорно давила на створку, не пуская ее дальше.
От досады поджав губы, он нажал сильнее и, почти без усилия распахнув дверь, прошел внутрь комнаты.
— Дарёна, зачем ты так? Я только поговорить пришел, — заметил
