глухо звучал его голос, но чувствовалось, что он не мне говорит. Так бывает, что мы сами себя пытаемся убеждать в правильности и логичности своих поступков…
Впрочем, далеко мы не успели уйти. Вот кого я не ожидал тут увидеть, так это деда Олави. Старик нёс на руках ребёнка. От этого зрелища обалдел не только я, но и Антеро. Мои невысказанные вопросы так и повисли в воздухе.
— А вот и папа… — Шёл к нам старец и качал на руках младенца.
— Кайя?! — мне казалось, что я прошептал, но старик услышал.
Олави посмотрел мне в глаза. Господи! Когда я в последний раз его видел, он был живчиком, а сейчас у него даже глаза стали белыми. Выцвели. Такие белёсые, как у совсем старых людей…
— А вот и папа… — не обращал внимания на мои слова Олави, качая ребёнка.
— Антеро… — всё, что я смог сказать.
Бродяга посмотрел на меня. До него, похоже, ещё не дошло…
— Она не выжила… — сказал подошедший Коим. — Умерла при родах. Преждевременные роды…
Олави протянул мне младенца. Ребёнок совсем мелкий. Я даже не знаю, кто это, мальчик или девочка. Я, наверное, сейчас должен что-то соврать, что меня совесть замучила или что вспомнил о матери ребёнка… Чушь, не было ничего. В итоге при этом было всё. Пустота на время отступила…
А ещё я сейчас должен красиво соврать, что сразу признал его своим. Хрен там! Я в прямом смысле слова пытался принюхаться к нему. В голове почему-то всплыло, что я был даже не вторым, а третьим. Наёмник, потом Антеро и только потом я, правда, неоднократно…
Я глядел на мелкого и пытался в его лице разглядеть свои черты. Нюхал, как зверь, младенца, не понимая, мой или подкидыш.
«Вот-вот, сейчас!» — наверняка подумал кто-то из вас. А вот и нет. Первые эмоции при таких событиях — всегда пустота и безразличие или удивление и непонимание. В моем случае — второе.
— Имя?!
— Мать назвала его Ваден… — ответил тихо Коим.
А дальше я отдал Олави ребёнка. Попытался сдержаться, отошёл, сгорбившись, пытался не заржать.
— Ты что? — взял меня за плечо бродяга.
— Смешно, не правда ли?! — просто давился я.
— Что смешно?
— Ты сам знаешь… — сдерживал я смех. Хотя какой смех — это уже истерика. — Бастард, ребёнок бастарда…
И тут меня пробило окончательно. Я бил себя по щекам, но не мог сдержаться от гогота…
* * *
А потом я ворвался обратно в зал, где выбирал сундуки.
— Ты уже сделал свой выбор! — возмутился Элба.
Вот ты принципиальный, мудила!
— С дороги, старик! — прорычал кто-то вместо меня. — Пётр тоже трижды отрёкся! Я не буду повторять его ошибки!
— Ты уже сделал свой выбор! — повторил старик.
— Дед, не стой у меня на пути! — продолжал настаивать этот кто-то и выбросил монеты на пол. — Насмерть! Сейчас! Здесь!
Антеро за спиной охнул. Я краем сознания его понимал, но сейчас было просто на всё наплевать. Элба — мастер меча, оружейник барона. На тренировках у нас был размен один к десяти, естественно, не в мою пользу.
— Как прикажет господин барон! — почему-то воодушевлённо воскликнул он и вытащил свой меч.
Я вырвал кинжал из ножен и обнажил фальш. Завёл фальшион за спину для удара. «Манор всегда хорош, даже когда он плох».
Шансов мало, но они есть. Шансы есть даже у трёхлетнего ребёнка против мастера, другое дело, что шансы эти мизерные. Главное для бойца — видеть свои слабые стороны, пытаться их прикрыть, а также вера и мотивация на победу — без этого никак.
Если я прав, то и солнце пойдёт в другую сторону. Иисус говорил про веру, горчичное зерно и гору, однако я не Христос. Я хуже его, но я — это я…
Сраная жизнь, сраная психология. Что не смерть, то не про нас. Что бой, то не нам. Что не жизнь, то понарошку. Успеем расписаться, тут сейчас промокашка[87].
— Бой! — скомандовал я, раскручивая манор, видя, что никто не спешит отдать приказ о начале поединка.
— Бой успеется! Приберегите силы для врагов на стене, господин барон! — почему-то прокричал Элба и встал на одно колено.
— Что это значит?! — я ещё не отошёл от прилива адреналина.
— Вы сделали свой выбор… — так же с колена отвечал Элба.
Смешной он. Я сам знаю по меньшей мере два выхода из такой стойки на коленях на смертельные удары. Обманывает, сволочь!
— Бестолочь! — орёт за спиной бродяга. — Не он тебе нужен! Открой сундук!
Я сейчас не вижу моего дегенерата. Более того, Антеро сейчас не более чем цель, но я его чувствую спиной. Я не знаю, как это объяснить. Это примерно так: ты чуешь, что сзади плотнее воздух. Для недалёких поясню. Ощущать ты можешь всё что угодно, но на скорость твоего удара это никак не повлияет, а она решает всё…
Кинжал воткнулся в столешницу. Фальш лёг на стол. Я открыл второй сундук. Там было письмо. Его я, естественно, не мог сам прочитать.
— Читай! — рывком отдал я письмо Элбе.
«Выбрал! Молодец! Знай, что ты сумел насмешить меня даже после смерти. Запомни, владения не твои, пока ты не дашь присягу королю или не возьмешь цепь у живого отца, но второй вариант явно не твой случай. Второе. Ты должен удержать владения — чтобы было что наследовать. Удачи, мой смех из могилы. Я со своей стороны сделал всё, что мог. Сделай так, чтобы Мондегу не стало частью Илмар…»
— Что это значит?! — единственное, что я смог произнести.
— Барон! Ваши приказы?! — разорался, как на плацу, Элба.
Это он к чему? Я же помню, что он ни во что не ставил Агира — кореш его как-никак. К чему этот фарс?! Я же слабее его в подготовке и прочем, почему он так прогибается?!
— Надо на стену, — вначале это был шёпот, а потом голос у меня окреп. — На стену!
* * *
День пути. Снег и ветер. Антеро, сволочь, никак мне советами не помогал. Уже в дороге я понял, почему так странно вёл себя старик Элба. Единоначалие в армии ещё никто не отменял, а начальства нет. Элбе, может, на это и пофиг, а вот обычным бойцам это пипец как важно. Элба меня готовил к будущим овациям…
Коим с нами не поехал. С другой стороны, а что приказчику, который ни разу не боец, делать на стене?! Само собой, не поехал Олави, он же за моего ребёнка отвечает. Как выяснилось в пути, через моего ребёнка барона
