Кьен-Коа поднялись на борт яхты. Первые двое крепко обнялись с португальцем.
Канонерки, уступая мощному сопротивлению, взяли курс на выход из бухты, туда, где уже виднелись дымы пароходов, приближающихся из английского Лабуана, а также, вероятно, с Момпрачема.
– Остров еще не в наших руках, – произнес Малайский Тигр, – но теперь мы воссоединились, а значит, обязательно вырвем его из лап неприятеля. Я мечтаю еще раз увидеть, как над моим истинным домом взовьется алый стяг, пусть и на краткий миг.
– Нет-нет, Сандокан, – весело возразил Янес, – если борнейцы хотят получить назад своего султана, а англичане – посла, им придется навсегда вернуть Момпрачем старым хозяевам. А там уже подумаем, как сделать его неприступным.
– Хорошо сказано, – одобрил Тремаль-Наик. – Момпрачем по праву принадлежит Малайским Тигрятам.
Пока они так беседовали, отряды малайцев и даяков под непрекращающимся огнем канонерок приступили к посадке на проа. Многие воины едва стояли на ногах. Несколько дней непрерывных переходов и сражений сделали свое дело. Люди падали, едва ступив на палубу. Канонерки уходили все дальше в открытое море, в сражении наступила передышка, и усталые воины могли отдохнуть. Им еще предстояло дать последний бой у Момпрачема.
– Кьен-Коа, – обратился Янес к старику-китайцу, перед тем как матросы отдали швартовы, – назначаю тебя временным главой Варауни, но учти, убийства и грабежи должны прекратиться.
– Будет исполнено, милорд. К тому же, полагаю, врагов у нас уже не осталось. Вряд ли кому-нибудь из раджпутов удалось выжить. Но прошу вас, если султан вернется, спасите мою голову.
– Можешь рассчитывать на нас, друг. Возвращайся в город и успокой своих.
– Помнишь, я когда-то спас тебе жизнь? – сказал Сандокан. – Ты тогда занимался опасным ремеслом контрабандиста. Дай-ка пожму твою руку.
– Позвольте вашему вечному должнику поцеловать ее вам, господин. – Из глаз старого китайца полились слезы.
– Брось, приятель. Иди и наведи в городе порядок, иначе скоро твои люди сожгут его дотла вместе с последними малайцами.
Тут сквозь грохот пушечных и ружейных выстрелов прорвался воинственный клич Мати и Самбильонга:
– На Момпрачем! На Момпрачем!
И вот все пиратское войско и артиллерия оказались на проа. Спингарды и лилы поместили на носах, чтобы обстреливать удиравшие с поля боя канонерки. Флотилия слаженно перестроилась и направилась к выходу из бухты мимо беспорядочного скопища джонок, чьи экипажи бурно приветствовали освободителей. Флагманом, разумеется, выступала яхта, пушки которой не умолкали ни на минуту.
Варауни горел. Однако стычки мало-помалу утихали, скорее всего благодаря вмешательству Кьен-Коа. С капитанского мостика можно было увидеть пар из труб уходящих канонерок, изрядно потрепанных артиллерией Янеса. А еще дальше, за скалами, виднелся дым пароходов из Лабуана, подходивших двумя группами и не решающихся приблизиться.
– Не пытаются ли они устроить нам засаду? – спросил Сандокан, после того как поприветствовал голландку. – Наше приключение близится к концу, но я предпочел бы сразиться на суше. Проа сослужили нам отличную службу, однако в открытом море они не смогут тягаться с канонерками.
– Они уходят к Момпрачему, – сказал Янес, наблюдая за противниками в свою подзорную трубу.
– Ты их пересчитал?
– Да, Сандокан. Если они соберутся в эскадру, нас ждет встреча с дюжиной вражеских кораблей.
– Думаю, часть из них повреждена нашими пушками.
– Кстати, на Момпрачеме стоит гарнизон? – обеспокоенно спросил Тремаль-Наик.
– Забудь о горстке борнейцев, что оставил там султан, – ответил ему Сандокан. – Мои люди сбросят их в море голыми руками. Ага! Враги объединились. Посмотрим, не попытаются ли они оттеснить нас обратно в бухту.
Действительно, первые канонерки смешались с подошедшими из Лабуана, и все они взяли курс на восток. Сандокан с Янесом переглянулись.
– Интересно, куда они? В Лабуан или на Момпрачем? – спросил Малайский Тигр.
– На Момпрачем, дружище.
– Может быть, их там ждет подкрепление?
– Не исключено.
– Что ж, назад дороги нет. При попутном ветре наши проа могут потягаться в скорости с этими коптящими корытами. Вступят они с нами в сражение или нет, мы все равно идем на Момпрачем.
– Погоди-ка, я хочу предупредить их, что у меня на борту султан Борнео и английский посол, отправленный Лондоном в Варауни. Тогда они поостерегутся в нас стрелять.
Португалец, в совершенстве владевший семафорной азбукой, передал сообщение канонеркам, после чего велел своей флотилии продолжить преследование. Ветер благоприятствовал парусным судам.
Сделав несколько беспорядочных выстрелов, канонерки прекратили палить по яхте и переключились на проа. Руки у Янеса были развязаны, и он не преминул тут же этим воспользоваться. И с каким успехом! Пушки на яхте едва не раскалились: португалец и Малайский Тигр, оба отменные канониры, заставили врагов прибавить ходу.
Время от времени обе эскадры обменивались артиллерийскими ударами, после чего гонка возобновлялась с новой силой. Не прекратилась она и ночью, хотя проа начали отставать. Канонерки, пусть и старые, обладали весомым преимуществом. Пожалуй, яхта их превосходила, но даже бесстрашный Малайский Тигр не решался ввязываться в сражение без поддержки флотилии.
Ничего не изменилось и на следующий день. Противники вяло перестреливались, впрочем без особого успеха, как всегда бывает в морских баталиях на большом расстоянии.
На закате сгустившуюся тишину разорвал восторженный рев с проа. На горизонте появился островок, окруженный скалами. Это и был Момпрачем, древнее убежище славных Малайских Тигров, когда-то заставлявших содрогаться весь архипелаг.
Сандокан и Янес не сводили глаз с вершины. С подветренной стороны скала была полностью отвесной. Двадцать лет назад на ней стоял их дом, окруженный пиратским поселком, похожим на крепкий форт. Мужчины едва сдерживали слезы.
– Наш остров! – воскликнул Сандокан. – Великий Момпрачем! Враги отняли его у нас, но время пришло, и мы возвращаемся домой. Так должно было быть и так будет.
– Да, – кивнул португалец. – Прежде чем вернуться в Индию к Сураме, которая готовится подарить мне наследника престола, я хочу еще раз полюбоваться Малайским морем с вершины этой скалы.
Его фраза потонула в грохоте выстрелов. Канонерки, приблизившиеся к острову, вновь открыли огонь, явно намереваясь дать сражение под прикрытием гарнизонной артиллерии.
– Все по местам! – крикнул Янес.
Сандокан и Тремаль-Наик бросились к орудиям. Все тридцать проа выстроились полукругом и рванулись вперед, намереваясь взять врагов на абордаж. Над морем навис густой дым, в котором молниями мелькали снаряды. Свистела шрапнель из спингард, с утробным воем пролетали гранаты. То и дело раздавались воинственные крики:
– На абордаж! На абордаж! Вперед, Малайские Тигры! Вернем наш остров!
Некоторые проа пошли ко дну, еще несколько сели на мель, но канонеркам не поздоровилось, когда основная часть флотилии ворвалась в бухту и пошла на абордаж. Никому оказалось не по силам противостоять вошедшим в боевой раж малайцам и даякам. Через полчаса пять канонерок было захвачено, две получили пробоины от яхтенных
