себе могла б ты ровней счесть,
В ком и достоинства, и мощь, и доблесть есть,
И кельтиберский царь, иль, скажем, турдетанский{162}
Не в силах управлять державой лузитанской?
Вириата.
Да, в силах, если б ей грозил сейчас не Рим,
А лишь какой-нибудь царек, подобный им.
Но властен только Рим нас защитить от Рима,
И римлянина взять должны себе в цари мы,
Коль скоро жаждем ход событий изменить
И в нашу сторону весы судьбы склонить.
Едва лишь алчный Рим, владыкой мира ставший,
Взял под руку свою наш край, ярма не знавший,
Все иберийские цари до одного —
Рабы под именем союзников его,
И всякий раз, когда они восстать дерзали,
В неволе страны их все глубже погрязали.
Чего добились тем, что подняли мятеж
Непобедимые и славные допреж
Мандоний доблестный, Индибилис бесстрашный?{163}
Того, что в первой же погибли рукопашной.
На что уж Вириат, мой предок, был велик,
Но и его разгром в конце концов постиг.
Хоть в десяти боях он вражьи смел отряды,
Трех преторов пленил, сто раз отбил осаду, —
Взошла Сервилия счастливая звезда
И Вириатова затмилась навсегда.
Великий этот царь утратил жизнь в сраженье,
И не избег его народ порабощенья,
И Рим досель бы нас тиранил, если б нам
В лице Сертория вождя он не дал сам.
С тех пор как править стал изгнанник этот нами,
Мы всюду верх берем над римскими войсками,
И вот уж десять лет бессильны нас смирить
Те, что себе весь мир сумели покорить,
А ныне, трупами Испанию усеяв,
Скрываются от нас под сенью Пиренеев.
Не будь Сертория, все было бы не так.
У нас царек царьку всегда заклятый враг
И никогда ничье главенство не признает.
Фамира.
Но как же римлянин себе их подчиняет?
Вириата.
Он притворяется их ровней — не главой,
И вслед за ним они идут послушно в бой,
Под знаменем его сулланцев побеждая,
Но независимость для виду соблюдая
И убеждая в том себя и остальных,
Что он не властелин, а лишь союзник их.
Фамира.
На это не могу я возразить ни слова
И возраст извинить в Сертории готова,
Но и над ним, хоть он путем побед идет,
Победу скоро смерть одержит в свой черед,
И ты…
Вириата.
Тем более должна я торопиться,
Женою став ему, у власти укрепиться;
Когда ж прервется жизнь супруга моего,
Защитой станет мне блеск имени его.
Коль трон свой возведу я на такой опоре,
Не пошатнется он в тягчайшем бранном споре.
Серторий ста царей полезнее для нас.
Но мы наш разговор в другой продолжим раз.
Явился римлянин.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Серторий.
Серторий.
Покажется, наверно,
Моя настойчивость нескромностью чрезмерной.
На слишком многое решаюсь я дерзнуть,
Прося, чтоб в сердце ты дала мне заглянуть.
Вириата.
Открыто у меня оно, и может каждый
Прочесть там то, что я сказать боюсь, хоть жажду.
Для этого одно — глаза ему нужны.
Серторий.
И все ж там кое-что мы прояснить должны.
Любой ваш царь тебе мечтает стать супругом,
Но общею судьбой мы связаны друг с другом,
И я молю, чтоб нас ты приняла в расчет,
Когда о выборе речь для тебя зайдет.
Подумай, как твой брак нас поступать принудит,
Коль избранный тобой супруг коварен будет
Иль делу нашему окажется врагом,
А я не разучусь еще владеть мечом
И с ним…
Вириата.
Мне страх такой внушает уваженье,
Но мой народ давно в твоем распоряженье,
И стану лишь тому женой законной я,
Кого из рук твоих возьму себе в мужья.
Чтоб опасения скорей избыл свои ты,
Сам выбери его и назови открыто.
Кто наиболее надежен из царей?
Кого намерен ты взыскать рукой моей?
Серторий.
Как мужа по сердцу тебе найти могу я?
Выказываешь всем ты холодность такую,
Что я среди царей не вижу никого…
Вириата.
Я просто не люблю из них ни одного
И нахожу, что вся их спесь и притязанья —
Величью римскому смешное подражанье.
Серторий.
А если римлянин — мной избранный жених?
Вириата.
Могу ли не принять я дар из рук твоих?
Серторий.
Тогда дерзну тебе сказать, что ты любима
Тем, в ком воплощена былая доблесть Рима,
Чей сын воистину душой и телом он.
Приветлив, щедр, учтив, неустрашим, умен,
Достойный этот муж большой почет и славу
Во всей Испании стяжал себе по праву.
Короче, о тебе Перпенна возмечтал.
Вириата.
Так вот ты на кого не пожалел похвал!
А я-то думала, что можешь вслед за ними
Назвать ты лишь свое, а не чужое имя!
Как было поворот такой предугадать?
Легата ты решил в мужья царице дать.
Коль дальше так пойдет, твои центурионы{164}
Себе потребуют царевен наших в жены.
Серторий.
Но…
Вириата.
Нет, поговорим с последней прямотой.
Ужели не чета друг другу мы с тобой?
Да, брак со мной сама тебе я предлагаю,
Но тем, кто равен мне, к лицу любовь такая,
И, будь уверен, я прекрасно сознаю,
На что сейчас иду в борьбе за цель свою,
А ею, повторю, не в шутку задалась я.
Мне нужен римлянин,
