на отдых еще засветло, что бы его люди смогли пойти на охоту и если повезет, разнообразить ежедневный походный рацион свежим мясом дичи; зайцев, сусликов, или если уж очень повезёт барана. Как в это самое время к нему подъехал посол с толмачем и приказал ему двигаться дальше. Бильге покраснел от гнева и хотел уже крикнуть своих улан, что бы те наказали хама, как вдруг, рядом оказался один из хранителей ясы. И этот выживший из ума старик с козлиной бородой и блеющим нудным голосом произнес.
– Великий Чингиз прямо повелевает хранить и ублажать посла!
–Вот я твоим задом и ублажу этого нахала,– хотел ответить Бильге хранителю. Но, опять, как-то вдруг, охранники посла, оказались рядом с Бильге ханом, и своим присутствием заставили промолчать Бильге хана – Чингизида.
На следующий день, рано поутру, он решил не менять стоянку и простоять еще два или три дня на этом же месте, чтобы отдохнуть самому, ну и лошадям дать роздых. Так опять, посол уже без хранителя ясы, но со своими четырьмя слугами, заставил многострадального Бильге провести еще один день в седле. Следующую стоянку выбирал уже посол исходя из своих только ему известных предпочтений. Стоянка была выбрана на возвышенности, довольно далеко от воды и конечно она не давала возможности заняться охотой. Все время перед сном ушло на обеспечение лагеря водой, что бы только напоить лошадей пришлось сделать пять ходок к ручью. Зато с холма можно было видеть далеко. Чем и воспользовался посол, который весь вечер и полночи простоял на вершине холма, высматривая, что-то в степи. От такого к себе отношения чингизид Бильге расстроился, и на следующий день получил еще одну причину для беспокойства – третью.
В самый полдень, когда степь присматривалась на пол яма155, десяток всадников – аравт, из войска непобедимого Бату хана незаметно присоединилась к его Орде. Бильге хотел накричать на десятника, еще не старого человека одетого в шелковый выцветший халат, возможно бывшего когда-то синего цвета, и указать на не допустимость его действий, и поставить его на место. Но взглянув в его глаза, Бильге почему-то смутился и поспешно отъехал в середину орды к своим уланам. Странным был этот десятник, его старый потерявший свой первоначальный цвет халат украшали пуговицы из зеленого граната, приличествующие более темникам или принцам крови.
Но с прибытием в орду десятка, чаша весов в борьбе за первенство с послом как-то незаметно склонилось в пользу Бильге хана. Это случилось прямо в тоже самый вечер, того дня, когда десяток присоединился к его орде. Тогда Бильге хотел остановиться рядом с ручьем в небольшой низине, но посол по обыкновению хотел было возразить, вот именно тогда десятник дал отбой своим уланам именно на берегах именно этого ручья. На попытку посла не подчиниться приказу он в ответ просто вытащил лук и положил на тетиву стрелу, направив его в грудь посла, его люди сделали то же самое. В знак покорности посол быстро поднял правую руку без оружия и слез с лошади. Люди посла сделали то же самое. Хранитель ясы, когда в его сторону стали смотреть десяток луков поспешно, но дольно внятно прокричал.
– В походе у Монгол единоначалие, хан отдает приказ, все исполняют. За неподчинение смерть.
Лагерь поставили там, где указал хан, в распадке рядом с водой. Во время постановки лагеря люди посла так поглядывали в сторону властителя их судеб, что Бильге хан ежился от страха.
После нежданной помощи лучше Бильге хану не стало, ему теперь приходилось с опаской смотреть в сторону посла и его людей, он стал остерегаться отъезжать от своих людей, дальше, чем на четыре корпуса коня. Такой страх внушали спутники посла, все как один одетые в черные плащи и молчаливые.
Столкнувшись за один раз сразу с тремя проблемами, Бильге хан по совету своих старых улан принял решение как можно скорее дойти до ставки какого-нибудь сотника и оставить там весь обоз, под предлогом скорейшей проверки складов и баз левобережья великой реки Итиль. Он долго высматривал в степи людей, пока вдруг не увидел белое пятнышко, которое при ближайшем рассмотрении оказалась расшивой. Как и полается хану, он поскакал первый, чтобы самому удостовериться, что никакой опасности для его людей нет. Рядом с расшивой он увидел другой кораблик, с которого на берег были скинуты удобные сходни. На сходнях сидел человек в одежде православного шамана. Шаман спал, опустив ноги в прохладную воду. Бильге, в знак отсутствия опасности положил свой щит на берег, снял седло и легким ударом по крупу отправил своего коня пастись. Едущие за нами уланы поймут, что к чему, увидя спокойно пасущуюся лошадь их командира. Затем недолго думая он сел рядом со спящим шаманом, потому, что ему очень сильно хотелось забыть, испытания этого похода, особенно выпавшие на его долю в последние дни. Согласно уставу он больше мог не беспокоиться о своих людях, его люди согласно уставу обязательно получат здесь еду, а лошади овес. Он закрыл глаза и погрузился в сладкую, спокойную дрему.
Час заслуженного отдыха пролетел как мгновенье Бильге даже и не успел понять, уснул он или нет, когда звонкий глас Кулун бека разбудил все живое на пол полёта стрелы.
Мальчишка орал громко, но бессвязно, Бильге лишь с третьего раза понял лишь,– Тамга, Эркин хан156, арак, яса
Последнее сочетание слов Арак и Яса его удивило. Он поднялся, опираясь на плечо шамана, что бы, не упасть и как был босой, так и пошел в сторону скандала. Походя, нагрузив молодого бека своим щитом и своими сапогами в отместку за прерванный сон. Пройдя около шестидесяти шагов по берегу он остановился как раз напротив борта расшивы с которого были сброшены такие большие сходни, что позволяли взойти на борт сразу четверке лошадей со всадниками. Несмотря на такие большие сходни, палуба расшивы под белым покрывалом была пуста, а его уланы, жаждавшие прохлады и сна стояли на берегу молча. Посол со своими черноголовыми стоял рядом, что-то говоря своим спутникам. Личный отряд Кулун бека стоял позади всех, так как хранители ясы дорожили своими знаниями. Потому, что, как известно, мёртвый или раненый с трудом может поделиться, своими знаниями о великой Ясе, с искателями порядка и истины. Там, где закон, там не должно быть войны, ибо люди принявшие Ясу приняли мир в свои сердца.
Десяток куда-то пропал и не принимал по этой причине участие в этой сваре.
– Что тут
