что она собиралась сказать, потому что нас прервали; Райан протиснулся сквозь низко нависшие деревья и, спотыкаясь, вошёл в сад. Вид у него был измученный: широко раскрытые глаза и дрожащие руки. Увидев нас с мамой, он оступился.
— Простите. Я не знал, что здесь кто-то будет. Мне жаль. Я просто… — Он напрягся и повернулся чтобы уйти.
— Райан, — позвала мама, и он остановился. Сделал глубокий вдох. А потом ещё один. И ещё.
Мама спросила:
— Ты в порядке?
— Я в порядке, — ответил он, хотя прозвучало совсем неправдоподобно.
— Ты не в порядке, — произнесла она, нахмурившись. — Ты дрожишь.
— Я просто устал. Это были долгие несколько недель.
— Могу себе представить.
— Почему ты здесь? — выпалил я.
Райан напрягся ещё больше, но не повернулся.
— Мне нужно было куда-то уйти, — ответил он. — Выбраться. Хоть ненадолго.
— И ты пришёл сюда, — заметил я. — Потому что моя мама показала тебе это место.
— Ага.
— Хорошо. Надеюсь, это поможет. Мам, мне уже пора.
Теперь Райан повернулся:
— Тебе не нужно уходить. Ты пришёл первым. Я могу…
— Тебе нужнее. Всё в порядке.
— Сэм, — настороженно спросила мама. — Ты уверен?
Я посмотрел ей в глаза и ответил:
— Иногда ты знаешь, что правильно, даже когда тебе от этого больнее всего. Просто… помоги ему, хорошо? У него нет… не знаю. Спой ему песню mamia.
Мама посмотрела на цветы и кивнула.
Я прошёл мимо Райана. Конечно же, он не отпустил меня просто так и схватил за плечо. Я на него не посмотрел. Он не взглянул на меня. Но усилил хватку, сложно было не думать о его твёрдом и тёплом теле так близко ко мне.
Райан сказал:
— Тебе не нужно уходить.
— Думаю, нужно.
— Я не хочу, чтобы ты уходил.
— И поэтому я должен.
— Сэм.
— Оставайся здесь, — твёрдо произнёс я. — Послушай мою маму. Она тебе поможет.
Я отстранился, и Райан меня отпустил.
Я не оглянулся.
Моё поражённое молнией сердце гремело подобно барабану.
Я так и не спросил, о чём они говорили.
Два дня спустя папа признался:
— Мне нравится с тобой напиваться, — шум таверны оглушал.
Я ухмыльнулся, поставив наши кружки.
— И мне нравится с тобой напиваться. — Хотя и близко не был так пьян, как он. Видимо, пиво, что папа пил, довольно крепкое.
— Я так рад, что ты у нас есть, — продолжил он с небрежной улыбкой. — И так рад, что именно ты получился из меня и твоей мамы.
— Пап. Отвратительно. Какого чёрта?!
— Точно, точно. Извини. Ты же знаешь, я редко пью.
— Ты не умеешь пить, такой слабак.
Он нахмурился.
— Я не слабак. Я большой мужчина. Просто огромный! Так говорит твоя мама.
— Пап!
Он поморщился.
— Прости-прости. Всё пиво виновато.
— Возможно. Больше никакого пива.
— Если тронешь моё пиво, я сделаю так, что Кевин станет твоим новым отцом.
— Ты не посмеешь.
— Рискни, плоть от плоти моя.
Я не притронулся к его пиву.
— А теперь. Поговорим как мужчина с мужчиной.
Я сделал большой глоток, алкоголь необходим для того, чтобы выдержать то, что собирался сказать отец.
— Хорошо, — ответил я, осушил кружку и подал сигнал, чтобы повторили. — Валяй!
— Ты любишь Райана.
Вау.
— Плавно вошёл, ничего не скажешь.
Папа с отвращением поморщился.
— Я упоминаю Райана, а ты говоришь о вхождении? Сэм, есть вещи, которые отец никогда не должен знать о сыне.
— О боги.
— Не то чтобы в этом что-то плохое. Ты же знаешь, мне всё равно, с кем или чем ты занимаешься сексом, лишь бы только по обоюдному согласию.
— Боги! Что значит с кем или чем?
Он пожал плечами.
— Не знаю. Никакой дискриминации. Ты суёшь туда, куда хочешь. В Райана. Фейри. Дерево.
— О, ради всего св…
— Сэм!
— Что?!
— Ты его любишь.
Я вздохнул.
— Да. Наверное, да.
— И он тебя любит.
— Возможно. Но, видимо, недостаточно.
— В жопу его!
— Таков был план, и почему я только что это тебе сказал!
— Я знаю о сексе, Сэм, — сказал папа, закатив глаза. — Мы с твоей мамой…
— Если ты меня любишь, то не закончишь это предложение.
Он закрыл рот.
— Я тоже тебя люблю, — произнёс я, похлопав папу по руке.
— Мне просто не нравится, когда ты грустишь. А ты в последнее время грустишь.
— Ага. Наверное. Но разве это не часть взросления? Первый раз не всегда будет последним.
— Так было у меня. И я хочу, того же тебе.
От этого одновременно стало и больно, и тепло на душе. Я был так счастлив, что у родителей именно так сложилась любовная история.
— Всё в порядке, пап. Я справлюсь. Всегда справляюсь.
Он поднялся и, схватив меня за шею, притянул к себе, мы соприкоснулись лбами.
— Где-то есть парень для тебя. Он полюбит твои волосы, твои слова, твои глаза и то, как ты морщишь нос, когда о чем-то напряжённо думаешь. Он будет любить тебя таким какой ты есть, со всеми достоинствами и недостатками. Он будет любить тебя до чёртиков и будет уверен, что ты само совершенство. Он будет смотреть на звёзды и желать только тебя. Он будет любить каждую частичку тебя, и, боги, я не могу дождаться дня, когда встречу его, чтобы сказать спасибо.
— Правда? — хрипло спросил я.
Папа усилил хватку на моей шее.
— Правда.
И я ему поверил, потому что он мой папа и никогда бы не солгал мне о подобном.
Папа отстранился, улыбнулся. А потом улыбка исчезла, и он нахмурился.
— Ты, — прорычал он.
— Иип, — выдавил я, уверенный, что мой отец сошёл с ума.
Но он смотрел не на меня. Его взгляд был устремлён за моё плечо, я не успел обернуться, как позади меня папа кого-то схватил. Я почувствовал, как этот кто-то врезался в меня, так, что я чуть не упал с барного стула. Отец протащил этого человека к себе.
Райан.
Конечно же это он.
— Вот только тебя не хватало, — простонал я. Бармен выглядел так, будто собирался вмешаться, но я от него отмахнулся. — Всё в порядке. Только мой папа и мой… Райан. — Подогоди-ка. — Он не мой Райан. Он свой собственный Райан. Больше ничей. Кроме, может, принца. Да. Это Райан принца и мой отец, и всё круто.
Всё совсем не круто.
Папа в ярости. (И пьян.)
Райан выглядел так, будто смирился с любой участью, которую ему уготовил мой отец.
Я был уверен, что всё закончится кровопролитием.
Поэтому представьте моё удивление, когда вместо того, чтобы надрать Райану задницу, отец пододвинул ещё один стул, усадил Райана между нами и заказал ему местное пиво.
И всё это в
