— Фил, мне некогда этим заниматься. И я не вижу связи с нашим делом.
— Я всего лишь выполняю приказ Ленгтона, — ответил он, поджав губы.
— А сам он где?
— Не знаю. Думал, допрашивает Дамиена Нолана.
— Допрашивал, но потом куда-то подевался. А мы еще не допросили Гонор Нолан. — Анна оглядела совещательную и пошла в кабинет Каннингам. Пусто. Отчаявшись, Анна вернулась к своему кабинету, однако дверь оказалась заперта изнутри.
— Есть тут кто-нибудь? — Она приблизила лицо к стеклу, пытаясь заглянуть внутрь. Потом щелкнул замок, дверь открылась — и у Анны перехватило дыхание.
Ленгтон выглядел хуже некуда. Лицо бледное, покрытое испариной, зеленовато-серое. Без туфель, рукава рубашки закатаны.
— В чем дело, Джеймс?
Она быстро закрыла за собой дверь. Его пиджак валялся на полу, рядом с туфлями.
— Мне понадобилась передышка, — ответил он, рухнув на ее стул.
— Температура? — Анна пощупала его лоб: холодный, и Ленгтона бьет дрожь. Анна подняла пиджак и набросила ему на плечи. — Сделать тебе чаю?
— Дай воды, — негромко ответил он.
Анна открыла один из ящиков стола, достала бутылку с водой, отвинтила крышку и передала бутылку ему.
Он сделал несколько глотков, закрыл глаза и пробормотал:
— Извини.
— Отвезти тебя домой?
— Нет, просто посижу тут пару минут.
— Тебе нужно к врачу.
— Я в полном порядке, только не мог вздохнуть. Если сидеть неподвижно, все проходит. И тебе не обязательно быть рядом.
Анна присела на край стола:
— И часто это у тебя?
— Бывает, — прошептал он, резко наклонившись вперед.
После нападения у Ленгтона произошел коллапс легкого; он тогда чудом выжил, и шрамы на груди до сих пор напоминали о страшных ранах. Он продолжал отпивать воду небольшими глотками и выглядел совсем слабым, руки дрожали.
— Фил мне только что рассказал о многочисленных кражах фентанила.
— Да, врачам придется срочно найти какой-нибудь надежный способ хранения и применения фентанила. Иначе нас ждет обвал краж из разных медицинских учреждений — и приведет он к наркоэпидемии, мать его…
— Давай вернемся к нашему делу, — ответила Анна. — Мы еще не допросили Гонор Нолан.
Ленгтон оттолкнул стул и неуверенно поднялся на ноги.
— Знаю! — Он затянул потуже галстук; наклонившись, Анна пододвинула к нему туфли, и он сунул в них ноги. — Беда в том, Тревис, что мы коснулись лишь верхушки айсберга. А мне по должности положено смотреть вглубь и вширь. Если Фицпатрику удалось ввезти такое количество фентанила в страну, дальше будет хуже — сам он от своего намерения не откажется.
— Засадить бы его как следует, чтобы он про свои намерения и думать забыл.
— Точно, только, боюсь, он давно дал деру.
Анна раздраженно пожала плечами, не соглашаясь с ним.
— Ты в состоянии сейчас допросить Гонор или лучше после обеда?
Ленгтон медленно натянул пиджак и резким движением опустил воротник; Анна заметила, что его лицо постепенно приобретает нормальный оттенок.
— Начнем через десять минут. — Он подошел к двери и открыл замок.
— Как быть с Дамиеном Ноланом?
— А что такое?
— Его адвокат выходит из себя.
— Подержим его до завершения допроса Гонор.
И они вместе вышли из кабинета.
— Может, Дамиен просто по касательной втянут в план Фицпатрика и не играл в нем никакой роли? — осторожно предположила Анна.
Ленгтон негромко усмехнулся:
— Еще как играл, Анна, и очень умно играл, потому что нам нечего ему предъявить, за исключением того, что он живет на ферме, женат на сестре Джулии Брендон и, по ее словам, является отцом ее ребенка! Какое там по касательной — слишком все тесно переплетено.
— Мне не удалось выяснить, родственники они с Фицпатриком или нет. Спросила миссис Итвелл — она ответила, что это не мое дело и что Дамиен замечательный человек.
— Вполне возможно, все так и есть, — ответил Ленгтон и открыл дверь в допросную.
Там уже ждала Гонор Нолан со своим адвокатом. Она напряженно улыбнулась Анне и кивнула Ленгтону, занявшему место напротив нее. На ней было то же платье, в котором ее арестовали: в стиле хиппи, перехваченное под грудью полоской ручной вышивки и спадающее мягкими свободными складками вдоль ее дородной фигуры. На руках множество серебряных браслетов и колец, в ушах круглые серебряные серьги. Никакой косметики, но на коже ни морщинки, несмотря на ночь, проведенную в камере. Длинные темные волосы заплетены в две косы и уложены короной, как у мексиканской художницы Фриды Кало.
Ленгтон не спеша раскладывал папки по порядку. Анна достала блокнот, ручки и собственную папку. Взглянула на него: от недавнего приступа боли как будто не осталось и следа.
Ленгтон включил магнитофон и пояснил, что допрос будут записывать и на видеокамеру. Повторил выдвигаемые против Гонор обвинения: ее подвергнут допросу в связи с наркоторговлей, укрывательством опасного преступника и действиями, препятствующими отправлению правосудия. Даже этого последнего, заметил он, более чем достаточно, чтобы получить от десяти до двенадцати лет, так как власти очень строго относятся к нарушению законности. Гонор сидела, сложив руки на столе; почти на каждом пальце, даже на правом большом, — тяжелое серебряное кольцо.
— Ну что ж, Гонор, приступим. Для начала назовите ваше имя и адрес, — негромко и почти ободряюще произнес Ленгтон.
Гонор откашлялась и начала отвечать на его будто бы невинные вопросы о том, как давно она живет на ферме, как долго замужем за Дамиеном Ноланом, когда работала в антикварном магазине и каковы ее отношения с миссис Дорис Итвелл. Ответы были четкими и по существу.
Рядом с Гонор сидел ее адвокат, мужчина с нездоровым цветом лица и тяжелым запахом изо рта. Мэтью Уэбб делал коротким толстым карандашом записи в блокноте, напоминающем ученическую тетрадку. Пока его клиентка говорила, тяжелое лицо с массивной челюстью и немигающие водянистые глаза адвоката ничего не выражали.
Помолчав, Ленгтон попросил Гонор рассказать об отношениях с Александром Фицпатриком.
Уэбб поднял глаза от блокнота:
— Моя клиентка отказывается отвечать на этот вопрос, поскольку это может…
— Ваша клиентка, мистер Уэбб, уже признала, что знакома с Александром Фицпатриком и, по словам ее сестры, долгое время состояла с ним в близких отношениях.
— Это ложь, — сказала Гонор.
— Простите, будьте добры объяснить, почему вы утверждаете, что это ложь.
