спиной Джая, и он зашагал вперед, туда, где его ждет недостроенное здание, незаконченное начинание, детище, которое он надеялся собственноручно воплотить в жизнь… не придется, видно…
Весна в Городе Семи Огней по-особому прекрасна, не так, конечно, как в Междуморье… здесь нет моря, ласкающего берег, шепчущего тысячами голосов набегающих волн, нет гроз, разрывающих небо безумными сполохами, здесь нет места ветру, налетающему с шальной внезапностью, дующему отовсюду и сразу. И нет того буйства красок, того неистовства цветения… В Городе весна похожа на степенную зрелую женщину, шествующую с неспешным достоинством, осыпая золотом мостовые, зажигая радужные огни цветов на клумбах, даруя жизнь щедрой рукой мудро и без той расточительности, какой грешила всегда сумасшедшая междуморская весна.
Джай захватил лютню Мираи. Как давно он не держал инструмент в руках… лютня, к его величайшему стыду, даже успела покрыться пылью. Сегодня «Ветер из Междуморья» споет этому Городу свою песню, а потом начнется гроза - такая, какую никогда не знала еще столица, не видела еще Тария: настоящая междуморская гроза – предвестница перемен!.. Перемены всегда хороши!
Он улыбнулся, поднял голову вверх… А небо такое же, как в Междуморье… все не так - только небо такое же: барашки облаков, росчерки белой ряби, оставленные полетом ветра, безумно-глубокая, чарующая, манящая полетом синева… «Как жаль, что я не умею летать…» Небо остается небом и на Хребте Дракона, и на востоке, и в Междуморье. Вечное, бегущее, гонимое ветрами, неизменное, но при этом такое переменчивое: то темное, то светлое, то пылающее огнем новой зари, то растекающееся кровавой пеленой заката; то хмурое, тяжелое от дождя; иссиня-черное, грозящее безумством молний и грома; то ясное и синее, как глаза ребенка; или такое, как сейчас – наполненное стадами облаков-овечек с белоснежным руном, неистово гонимыми беспокойным ветром…
Перемены всегда хороши… Облака спешили куда-то вдаль, а ветер спустился ниже, чтобы сорвать с Мицами полные пригоршни нежных золотых монет-лепестков и бросить под ноги Джаю… «Споем… споем сегодня с тобой, - улыбнулся Джай ветру, - неси грозу!..» Ветер ответил, загудел, согнув кудрявые кроны Мицами, казалось, деревья вдоль алей кланяются Джаю.
Вдали вырисовались основания Академий. Сегодня он не приглашал Строителей, не звал Музыкантов, сегодня он не будет возводить эти стены, кто-то другой закончит за него работу… Кем будет этот другой?..
«Это особый день, к которому я готовился слишком долго. Я приму его достойно… хотя так хочется убежать… скрыться, спрятаться, задержаться… прокричать: «Не сегодня! Не сейчас!.. Потом, завтра!» Еще немного… еще один день, один год… Может одно столетие?.. Мало? Или много? Не надышался еще, Джай? Не все еще завершил?.. Не достроил? Не доиграл? Не долюбил? Не со всеми врагами расквитался? И не со всеми попрощался друзьями?.. Жаден же ты до этих сладких вдохов и выдохов, называемых жизнью, Джай!.. Все тебе мало!.. Другие достроят, доиграют, будут любить и ненавидеть за тебя… другие, а тебя ждут перемены, самые большие перемены за последние пятьсот пятьдесят три года – с тех пор, как ты родился… А ведь все перемены хороши, ни искры, ни пламени!.. Хороши!..»
Джай шел не спеша, вдыхая полной грудью, уже насыщенный предстоящей грозовой свежестью воздух, любуясь на зелень молодых листочков и вихри золотых лепестков, то и дело вздымаемых с мостовой ветром. Он улыбался прохожим, таращившим глаза на вышедшего на прогулку Верховного, без охраны и сопровождения, с лютней наперевес… Будь у Джая здесь другая одежда или немного больше времени, он непременно снял бы привлекающую внимания синюю, шитую золотом мантию, да и косу свою подрезал…
Еще бы немного времени - так хотелось увидеться сейчас со Скайси и Адонашем, с Бонли, с Оеллой… Из этой четверки только Бонли сейчас в Городе, Адонаш выпросил себе отдых от забот о Золотом Корпусе, отправившись на Хвост Дракона, показывать молодой жене - Оелле свою родину, а Скайси увязался с ними. Еще бы побеседовать с Лили и ее бабушкой, попить чаю с госпожой Кичиниц, спросить, как дела у Асии… встретиться напоследок со всеми, кто его помнит, любит…
С Риэной уже увиделся… Он знает теперь о ней то, чего она еще не знает… Джай усмехнулся – ее это удивит, а еще… заставит жить дальше… Порой жить нужно заставлять… Сегодня он, наконец-то, получил свой ответ - почему с таким упорством рисовал ее, что она значит в его жизни. Много значит – очень много!.. Последняя... Меч Пророчества опустился.
Джай прошел по узкой дороге меж еще недостроенных, но уже поднявшихся выше его головы зданий – двух из пяти Академий, предназначенных для обычных тарийцев. Это будущее Тарии, даже в большей степени, чем вон то едва обозначившееся сооружение в центре, где будут учить Одаренных. Обычные люди, привыкшие сейчас во всем полагаться на отмеченных Силой, могут и сами прекрасно управляться: торговать, руководить, изобретать, постигать таинства науки, писать свою историю. Тарийцы превратятся в воистину свободный народ лишь тогда, когда Одаренные будут служить слабым, а неодаренные станут образованы и мудры.
Но все это в будущем, когда кто-то другой доведет до ума начатое Джаем…
Он взобрался на согретые солнцем камни основания центрального здания «пятилистника». Уселся на том, который был выше всех – первый камень следующего кольца, спиной к Зданию Советов и лицом к Тасии-Тар. Поправил излишне длинную мантию, подстроил лютню, и заиграл, раскрывая сердце, разум, сознание для золотых кружев Музыки Силы… И музыка полилась, потекла настоящей рекой, второй Тасией-Тар, золотой плющ обвил недостроенные стены, вырисовывая перед глазами Джая очертания того, что доделает другой…
Вот каскадами возвысилась Академия Силы, завершаясь прозрачным куполом, под которым зазеленел чудесный зимний сад. Вот наполнились переходы и улочки меж зданиями Пятилистника юношами и девушками. Вот за рекой гигантскими причудливыми грибами выросли башни, сотворенные будущими Архитекторами. Вот перекинулся через синие воды Тасии-Тар мост, свитый из кружев. Возвысился скульптурной композицией фонтан, сотворенный вместе: великим Архитектором и великим Разрушителем… Разросся Город Семи Огней, окреп, расстроился, наводнился жителями и поднял голову, гордясь самыми величественными в мире строениями, самыми справедливыми законами, самыми
