– одним словом, выход был большой, торжественный.
Когда начался выход, то, как только Император с Императрицей вышли из своих покоев, вдруг всюду потухло электричество. Почти весь дворец был в темноте (только в некоторых комнатах восстановилось электричество), так что пришлось осветить его простыми керосиновыми лампами и свечами.
Уже тогда Император Александр III имел очень болезненный вид. Он вообще всегда был очень бледен и имел вид малокровный; в особенности же он стал выглядеть болезненным после катастрофы в Борках, о чем я говорил ранее.
В течение времени от Пасхи до моего последнего всеподданнейшего доклада (который был, вероятно так, в конце июля или в начале августа) болезнь Государя уже сделалась всем известной. Из Москвы приезжал известный московский профессор Захарьин, который с неделю даже прожил с Государем в Гатчинском дворце.
Но сам Государь болезнь свою не признавал. Вообще в Царской семье есть какой-то странный не то обычай, не то чувство не признаваться в своей болезни и по возможности не лечиться, и вот это-то чувство, эта привычка у Императора Александра III были особенно развиты.
Когда Захарьин приезжал в Петербург и лечил Государя, то сделалось известным, что у Императора Александра III болезнь почек – нефрит.
Впрочем, не нужно было быть доктором, чтобы определить эту болезнь. Нефрит – болезнь почек – выражается особою бледностью, одутловатостью тела. Я хорошо знаю эту болезнь, потому что близко видел ее, так как моя жена была больна этою болезнью, от нее и умерла.
(Тут же в книге, с. 207: «…Но вдруг я, будучи уже в Петербурге, совершенно неожиданно получил депешу, что жена умерла от разрыва сердца. Для меня не подлежит никакому сомнению, что смерть ее была последствием лечения Нарзаном!»)
Затем стало известным, что у Государя отекают ноги, появилась в ногах вода.
Итак, Государь в июле или в августе уехал в Беловежскую Пущу, в тамошний дворец, а оттуда, кажется, проехал в Ялту (не помню, прямо ли оттуда проехал в Ялту или сначала из Беловежской Пущи он посетил Царство Польское – Скерневицкий дворец).
Когда Император Александр III приехал в Ялту, то он был уже совсем больной, к нему был вызван доктор Лейден, известный профессор в Берлине.
Я этого Лейдена знал и после смерти Императора Александра III встречался с ним в Берлине. Он говорил мне то же, что говорил и Захарьин, а именно, что Император как человек производил самое отрадное впечатление, но что он, очевидно, в медицину не верил, и как пациент он был один из самых непослушных пациентов, с которыми ему приходилось иметь дело.
Когда Император покинул Петербург, я уехал за границу, в Виши. Это была моя первая поездка в Виши; поехал я туда для моей жены. Пробыв там несколько недель, я вернулся из-за границы в Петербург.
По принятому обычаю, когда министры возвращаются из отпуска, то они не вступают в исполнение своих обязанностей, не испросив разрешения Государя, поэтому, как только я приехал в Вержболово, то я сейчас же телеграфировал Императору, докладывал о моем возвращении и испросил его разрешения на вступление в исполнение моих обязанностей министра финансов. Немедленно я получил от Государя ответ, в котором он повелевает мне вступить в исполнение моих обязанностей. Это было последнее слово Императора, обращенное ко мне.
После смерти Императора я просил дать мне подлинную телеграмму, так как, во-первых, она была как память, а кроме того, мне было интересно узнать, была ли эта телеграмма написана им лично или кем-либо из его свиты.
Эту телеграмму мне переслали, она хранится в моем архиве. Написана телеграмма лично Императором, совершенно твердым почерком.
После моего возвращения наступили очень тяжелые недели…
Цесаревич Николай поехал за своей невестой, так как Император, предчувствуя свою смерть, желал, чтобы Наследник женился скорее.
Цесаревич Николай привез свою невесту из Дармштадта прямо в Ялту; привез он ее туда дней за десять, если не менее, до смерти Императора.
Хотя Император прежде, когда Дармштадтская Принцесса Алиса в первый раз была в России, отнесся к ней не с особенной симпатией, вследствие чего и не состоялась свадьба, но на этот раз он с болезненным нетерпением ждал приезда своего сына с невестой, считал даже все время дни, оставшиеся до его приезда и, как мне рассказывали, был чрезвычайно рад, когда он приехал в Ялту.
Кроме Лейдена, который видел Его Величество часто, при Императоре постоянно был лейб-медик, известный хирург Вельяминов, теперешний начальник Военно-медицинской академии. К этому Вельяминову Император относился очень сочувственно. Вообще у Государя к некоторым лицам были особенные симпатии и привязанности, и большею частью в своих симпатиях и привязанностях он не ошибался. Так вот и к Вельяминову Император Александр III питал это чувство особой привязанности. Вельяминов постоянно ходил к Государю в его помещение.
Соответственно своему характеру Император не жил в большом доме, т. е. в самом Ливадийском дворце, а занимал совсем маленький домик, в котором он ранее, когда еще был Наследником престола, иногда живал и который был рядом с этим дворцом.
Как я уже говорил ранее, Император не любил жить в больших помещениях, а любил очень маленькие и скромные помещения.
Этот большой дом-дворец год тому назад разрушен, так как он оказался малым, и в настоящее время вместо него воздвигается большой каменный дворец, который спешно приводится к концу, так как Император Николай с Императрицею, которая больна, эту осень предполагает провести в Ялте.
Дворец этот, который начали строить год тому назад, строят с особой спешкой.
Домик же, в котором жил Император Александр III и в котором он умер, конечно, остался нетронутым, и надо надеяться, что он, как историческая святыня для потомства, останется нетронутым.
Ливадия. Большой императорский дворец (до перестройки в 1910 г.). Фотограф И. Семенов
Когда после смерти Императора Александра III мне приходилось бывать в Ялте во время пребывания там нынешнего Императора, всякий раз, когда я бывал в Ливадии, я заходил в этот домик и в те маленькие комнаты, в которых провел последние дни своей жизни Император Александр III и где он и скончался.
Последние недели перед смертью, которая последовала 20 октября 1894 года, внимание всей Европы было приковано к Ялте, и в эти последние недели с особенною яркостью выяснилось, какой громадный престиж и какое громадное значение имел Император Александр III на всю мировую политику.
Все без исключения газеты всех направлений и всех стран писали Императору дифирамбы, признавая его громадное значение в международной жизни всего мира,
