словно подтверждая то, что действительно произносил эти слова.
— Говорил. Сказал, чтобы ты не волновалась и не думала о нём.
— И что же? Зачем?
— Потому что после произошедшего он находится под покровительством моего отца. Я не могу навредить ему, пока он находится в этом положении.
Открываю рот для ответа, но кто-то бросает вдруг бутылку и разбивает её о стену. Она едва не задевает мою голову, и если бы Гай вдруг резко не дёрнул меня в сторону, вполне возможно, что разбилась бы бутылка прямо об меня. Безумное действие сопровождается весёлыми воплями, словно случилось что-то забавное.
Не успеваю я до конца осознать, что это было, как Гай подскакивает с места и вжимает бросившего бутылку парня в стену. Раздаётся такой громкий стук, что я начинаю воображать, как больно было удариться спиной о стену с такой силой.
— Какого дьявола ты разбрасываешься бутылками? — сжав зубы, цедит Гай.
Парень, явно слишком пьяный, чтобы внятно ответить, лишь беспомощно хлопает глазами и что-то бубнит себе под нос.
— Катись отсюда. — Гай швыряет его в сторону, потом вдруг подходит ко мне, наклоняется и принимается рассматривать моё лицо, руки, шею. — Тебя не задело?
— Отвали от меня. — Я выдёргиваю руки, отворачиваю голову. — Не подходи, твою мать!
Нейт словно трезвеет, удивлённо переглядываясь с Моникой, а Зайд даже перестаёт лить в себя пиво. Все втроём смущены моему поведению и, видно, только сейчас осознали, как серьёзны мои намерения игнорировать Гая.
Стереть, стереть, стереть, проносится в голове.
Гай сперва опускает беспомощно голову, потом поднимает взгляд, и его глаза меняются. Они будто темнеют, набираясь какой-то злости. Я вижу, как одна из его рук, которые сейчас находятся по сторонам от меня, сжимает подлокотник кресла, и в следующую секунду раздаётся треск. Поворачиваю голову. Он сломал подлокотник кресла одной своей рукой. На пол падает парочка деревянных щепок.
— Ты всё ещё принадлежишь мне, — говорит он, и голос такой, что меня сводит судорогой, а горло сжимается. Я сама едва не сжимаюсь от страха. — И любое твоё поведение этого не изменит. Твоя семья больше тебя не увидит. Никогда. Потому что я так захотел. И тебе же самой будет легче, если ты скорее примешь этот факт как данное. Разговор окончен.
Гай встаёт, а я понимаю, что боюсь его. Впервые за долгое время снова его боюсь. А страх часто помогает переходить границы дозволенного, чтобы выжить. Так что этим я и воспользуюсь.
У меня теряются мысли. Они смешиваются в голове, превращаются в кашу из опилок и стекла, нанося мне боль. Я больше не ищу успокоения в зелёных глазах, теперь я полна решимости свершить то, ради чего я пока всё это терплю.
Перевожу взгляд на Нейта, Монику и Зайда. Они все удивлены происходящим. Я натягиваю улыбку на губы, поднимая лицо к Гаю.
— Я дала тебе одно обещание однажды. — говорю я. — Говорила, что спасу и изменю тебя. Говорила, что не позволю тебе стать таким же, как твой отец, как твоя сестра. Но теперь я понимаю, что всегда была дурой, когда думала, что тебя можно исправить... Но ещё раз – однажды я дала тебе одно обещание, ещё до всего того, что называется любовью у нормальных людей. Скоро ты вспомнишь, что это было за обещание. Обещаю.
Гай выглядит так, будто я застала его врасплох. Он сводит тёмные брови, сильно хмурится, словно отчаянно пытается понять, о чём я говорю, и мне кажется, он даже не представляет, что я могу сделать в следующую секунду. Пара каштановых прядей выбились из его причёски и теперь лезут ему на глаза, а глаза никак не могут отцепиться от моих.
— Так! — начинает вдруг хлопать Нейт. — Чё за кипиш вы тут устроили, ребята? Мне не нравится! Требую вести себя уважительно по отношению дург... к... др... друг к другу! Ясно?
— Гай, пожалуйста, — вдруг тихо заговаривает Моника. — Давайте просто весело посидим?
Гай наконец отворачивается, глядя на неё несколько секунд, потом отходит от меня. Мне даже показалось, словно у него сбилось дыхание, и что он ужасно нервный после моих слов. А потом он вдруг словно отшатывается, доставая пачку сигарет, его пальцы дрожат. Прежде я не видела, чтобы он курил, поэтому я удивляюсь видеть табак, а потом и чёрную зажигалку.
— Я на улицу, — говорит он быстро и исчезает в толпе танцующей молодёжи.
Несколько минут внутри нашей компании, несмотря на грохочущую музыку вокруг и разрастающееся веселье, повисает тишина и молчание. Неловко всем. Даже Зайду, хотя казалось, он в принципе не может ощущать неловкость.
— Нейт, давай, — говорю я, желая наконец стать свидетельницей прекрасного события. Мне не хочется портить его планы на сегодняшнюю вечеринку прямо у него дома. — Внимание всем сюда! — кричу я, привлекая внимание всех вокруг.
Удивительно, но меня услышали с первого раза, поворачиваясь в нашу сторону. Музыка притихает. Нейт пьян, но когда он смотрит на меня с благодарностью, кажется, что он вполне трезв.
Все внимательно наблюдают за ними.
— Мони, солнце моё, — бубнит Нейт, пытаясь запихнуть руку в карман своих светлых джинс. — Я так... Агх, да давай уже!.. — Наконец ему удаётся вытащить коробочку, которую он сжимает в руке. — Я... Я так тебя люблю! Ты самое чуд... чудесное создание, которое я когда-либо вдиел... вие... видел! Ты моя первая любовь и всегда будет едиств... едед... единственной любовью! Ты... — Нейт вытягивает руку и раскрывает коробочку. Изнутри выглядывает кольцо. — Ты будешь моей невестой, Моника Донован?
От увиденного девушка округляет глаза. Она растерянно поднимает взгляд, обводит им сперва комнату, потом смотрит на Зайда, затем на меня... Улыбка растягивается на её пухлых розовых губах за долю секунды, белки глаз тут же засияли, а в радужках будто засверкали разноцветные блики, которые никакого отношения к освещению гостиной не имеют.
Моника падает в объятья Нейта и так крепко сжимает его за шею, крича при этом: «Да! Да! Конечно! Конечно, я стану твоей невестой!», что со стороны кажется, будто мы все вот-вот услышим хруст костей.
— Поздравляю, — вяло выдаёт Зайд. — Желаю, чтобы вы еб_лись чаще.
Я, несмотря на весь свой отвратительный настрой, всё же делаю над собой усилие, встаю и кладу руку на плечо Монике.
— Я очень рада за вас, — улыбаюсь я широко.
