Оля Манохина, суперэнергичная, вся в деда, т. е. моего отца. Привезла приглашение на свадьбу, которая состоится 15 мая в итальянском городе Удино. Жених – карабинер Фернандо. И продолжит образование в каком-то итальянском университете. Молодец! И очень отличается от анемичной О.Ю.
А сегодня после альбома сел за машинку, делал некую модификацию А.П. Чехова. Сделал и взялся далее за академика Тарле.
7 января – поехал в зал «Творчество» и откомментировал картины пензенского художника Смирнова. Гинзбург вручил мне грамоту «За экспертную оценку выставочных проектов в 2009 году». Грамот много – премий нет.
10 января – придумал комментарии для «Московской правды» на актуальные темы (или на злобу дня) и сходу написал два: «Исчезающая Москва» и «Мы увязли в политике». На следующий день отвез к Егорунину, испытывая сомнения: запущусь или нет?..
Первые утраты года: Сергей Козлов, 70 лет, создатель «Ежика в тумане». И известный джазист Георгий Гаранян, 76 лет. У меня была мысль попросить его написать предисловие к «Ретро-эстраде», но как-то не собрался…
14 января – книга об эстраде закончена. Теперь пошли отдельные работы. В «МП» опубликован Константин Сомов, серебрист. Подготовлен реалист Венецианов. Крестьяне и пейзане.
15 января – и первый запущенный комментарий «Исчезающая Москва». Рубрику Егорунин назвал «Заметки Ворчуна». Пусть будет так. В связи с рубрикой можно сказать, что я – колумнист. Если по-американски.
16 января – а колумнист мчит дальше, и уже готов этюд о Шопене, польском гении. Ще прочитала и вынесла вердикт: «Из тебя вылез польский пан Безелянский». И опять приходится соглашаться: панове так панове. И тут же взялся за очередного клиента – Бориса Пастернака (грядет 120-летний юбилей). Достал досье на поэта и увяз с головой: Борис Леонидович как любимец публики. О нем часто и много… В какой-то момент подумал: не потяну. Нет, потянул…
19 января – отказался от приглашения 3-го канала в программу «Настроение». И с плохим настроением отправился на улицу Тухачевского, к зубомучителям – Тамаре Ал. и Саше. «Откройте ротик», «Закройте ротик»… а в итоге 29 тыс. ре. Спас вышедший в «Алефе» Домбровский – 50 долл. На один зуб или на ползуба?.. Получил Юрия Домбровского, профессор с факультета «Ненужных вещей», и отдал подготовленного Семена Липкина – «Еврей в окопах Сталинграда». Вот так и живу: то ли в окопе, то ли на передовой, под обстрелом…
22 января – вернулся Анисим из Штатов, гостил у дочери в Филадельфии. Поделился выводом: «Мы Америку никогда не догоним!» Недаром еще в 1962 году Вознесенский признавался в любви к Америке: «Обожаю твой пожар этажей…»
26 января – занимался Александром Ароновым: сколько в России хороших поэтов. В «МП» опубликована Галина Уланова. Но все это меркнет и перекрывается бытом: рухнул поржавелый бачок в ванной, и надо вызывать водопроводчика. Поэты бачки не чинят… Но имеют возможность купить новый.
27 января – скандал в «Аккорде». Медведева из музея Глинки устроила хай по поводу моего материала о частной жизни композиторов: зачем нужны любовные приключения, которые снижают образ творца? Сперанский встал на мою сторону, и Медведева заткнулась.
31 января – пришла идея собрать книгу «Тринадцать безумцев». И отпечатал первого: Вуди Аллена, кинорежиссера-парадоксалиста.
1 февраля – поездка в издательство «Олимп», хозяин и издатель – Михаил Соломонович Каминский, старый еврей. «Можно мне рассказать про свою аденому?» Боже мой, как интересно! После захватывающего рассказа немного об издании моих книг: «Будем думать…» Все думают. Долго и безуспешно. Я понял: кашу с Каминским не сваришь, и предался воспоминаниям о знакомых местах: в молодые годы ездил в Донские бани, а потом пил ледяное пиво из кружки в рядом стоящем киоске. А в другие годы в сквере перед Даниловским рынком, опять зимой, на лавочке сидел с врачихой Нелли Владимировной из пионерлагеря. Она в шубке, я в легком демисезонном пальто. И – любовь!..
2 февраля – добил Вуди Аллена – 12 стр. Дал почитать Анисиму, он похвалил: «Ты на уровне Юлия Айхенвальда!..»
Как правило, я выбираю своих героев по уникальности судьбы и творчества, а еще по внутренности близости и схожести. Мне кажется, мы с Вуди Алленом одной группы крови. У нас с ним почти одно внутреннее восприятие мира – невротическое, скептическое и ироническое. Самоирония со скепсисом. «Я никогда не был счастливым человеком», – признавался Аллен. Он ненавидел мысли о старости и горько шутил: «Маркс умер, да и я себя неважно чувствую…»
5 февраля – в «Московской правде» вышли сразу два материала: Ворчун – «Где деньги, Зин?» и Борис Пастернак – «Гамлет русской поэзии».
Вот начало Ворчуна:
«Сегодня деньги – это все. О них болит голова, надрывается сердце и разрывается душа. Где достать? Как прожить? Как свести концы с концами? И это не моя личная забота, а общероссийская. Треть россиян живет за чертой бедности…»
Ну, а в жизни Бориса Леонидовича деньги не играли значительной роли, его жизнь – нескончаемая борьба с собственными сомнениями и с сердечной смутой. «Душа моя, печальница / О всех в кругу своем…»
Работал, печатал и маялся от простуды – это уже мой удел. Комракова спросила Ще: «А как вы его лечите?» Ще ответила: «Утром хожу и покупаю газеты, чтение его излечивает…»
6 февраля – машина под литером Ю. Б. работает бесперебойно: закончил материал о Баратынском. Ще:
– И сколько у тебя получилось?
– Двенадцать страниц.
– А у меня 13 котлет.
И что? Можно только улыбнуться.
А когда материал появился в газете, Ще раздумчиво заявила:
– Ну, не знаю, что делать: читать Баратынского или кормить Безелянского?
Отличное чувство юмора…
Евгений Баратынский родился 2 марта по новому стилю в 1800 году (132 года до моего рождения). «Гамлет-Баратынский» – так прозвал его Пушкин за глубокомыслие стихов. Вот хрестоматийные строки:
Поверь, мой милый друг, страданье нужно нам;
Не испытав его, нельзя понять и счастье…
И удивительное пророчество, ощущение перемен:
Век шествует путем своим железным,
В сердцах корысть…
И далее, что минуло время, когда близки «поэзии ребяческие сны», «И не о ней хлопочут поколенья, / Промышленным заботам преданы…» Что мы и видим спустя два века: главное – развитие, валовой продукт, эффективность и т. д.
Баратынский просил: «Не трогайте парнасского пера». И горький вздох:
Немногим избранным понятен
Язык поэтов и богов…
Баратынский прожил на свете не на много больше Пушкина и ушел в 44 года.
10 февраля – и опять простуда, из носа льет.
