ударил его так сильно, как никого ранее. Я задал ему жару».
После этого Брюс озаботился тем, чтобы его дети всегда были под присмотром, чтобы их не украли. «Брюс очень беспокоился о том, чтобы дети не выходили без сопровождения, — говорит Линда. — Гонконг отличался от Америки. Там нельзя было просто выйти за порог».
мы все хотим быть богатыми и знаменитыми, но когда добиваемся этого, все становится уже не так весело.
Триады не были столь же вовлечены в киноиндустрию Гонконга в начале 1970-х годов, как позже, в 1980-х и 1990-х годах, потому что Ран Ран Шоу монополизировал этот сектор. Но все же были какие-то сомнительные персонажи, скрывающиеся от блеска огней в тени. Некоторые из них посетили Брюса после того, как «Кулак ярости» стал хитом. «У моей двери остановились какие-то люди и просто передали мне чек на 200 тысяч гонконгских долларов. Когда я спросил, за что эти деньги, они ответили, что это просто подарок. Я даже не знал этих людей, они были чужими, — рассказывал Брюс в интервью американскому журналу „Звезды боевых искусств“. — Когда люди просто так раздают большие деньги, ты не знаешь, что думать. Я порвал все чеки. Это было непросто, потому что я не знал, за что они».
Повышенная осторожность Брюса проявлялась и в том, что он начал носить в пряжке ремня нож. Важно то, что Брюс Ли — самый известный в мире проповедник невооруженного боя — начал носить оружие для защиты. «Он стал очень параноидальным, — говорит Джеймс Коберн, который посетил Брюса в Гонконге. — Он окружил себя аурой, щитом на три-четыре метра вокруг себя. Все, кто заходили в эту область, оказывались под подозрением, и им стоило опасаться».
Поскольку Брюс все больше и больше закрывался, одним из немногих способов добраться до него было обращение к друзьям его детства. Поскольку они знали его до славы, он все еще полностью доверял им. Помимо Ву Нгана его самым старым и самым дорогим другом был Юникорн Чан. Они выросли вместе в кинобизнесе. Брюс посылал деньги из Америки, чтобы помочь Юникорну, когда узнал, что его семья испытывает финансовые затруднения. Юникорн познакомил Брюса с Ран Ран Шоу, когда у него ничего не получалось в Голливуде. Брюс дал Юникорну роль в «Пути дракона» и пристроил его помощником постановщика боев, чтобы подтолкнуть его остановившуюся карьеру. Китайцы называют таких людей «гуаньси» — старые друзья, которые помогают друг другу.
Зная об их отношениях, независимая кинокомпания «Синхай» связалась с Юникорном и предложила ему главную роль в своем фильме, если он сможет уговорить поучаствовать и Брюса. Брюс отказался, не проявляя интереса к тому, чтобы сыграть небольшую роль в низкопробной картине. Но он не хотел, чтобы его старый друг лишался надежд на карьеру в кино, поэтому в качестве компромисса согласился на постановку некоторых боев и лично продвигал фильм.
Брюс должным образом провел один день на съемочной площадке, поставив целый бой, а второй — на пресс-конференции, посвященной предстоящему выходу «Ладони единорога»[113]. Чего он не знал, так это то, что продюсеры «Синхай» снимали его скрытыми камерами. Они взяли этот материал и неумело вставили в фильм, словно Брюс сыграл свою роль, а затем использовали его изображение в своей кампании. Дошло до того, что продюсеры назвали его режиссером фильма. Когда Брюс узнал, что его обманули, он был в ярости и подал в суд на продюсеров. Юникорн Чан сказал, что понятия не имел об этом. «Брюс рассердился на себя за то, что попал в ловушку, больше, чем он рассердился на Юникорна», — говорит Эндрю Морган.
Знал Юникорн или нет, но Брюс понял, что недобросовестные люди будут использовать друзей, чтобы добраться до него. Это сделало его почти таким же настороженным к ним, как и к незнакомцам. 12 августа 1972 года Брюс написал Мито Уйехаре: «Мой добрый друг (слово „друг“ в последнее время стало редким из-за отвратительной игры в осторожность к предложенной дружбе), я скучаю по тебе и нашим когда-то простым обедам, а еще более — по нашим приятным беседам».
Где бы на публике ни появлялся Брюс, он обнаруживал, что остерегается папарацци. Сначала он пытался быть терпеливым, но его отношения с ними становились все более враждебными. Однажды, когда Брюс покидал телевизионную студию, он оказался в окружении целой толпы фотографов. Даже после того, как он несколько минут попозировал для них, они требовали больше. «Вы уже сделали тысячи снимков», — сказал он разгневанно. Когда он попытался вырваться из толпы, они толкнули его назад. В последующей драке он выбил камеру из рук фотографа. На следующий день газеты пестрели заголовками о том, что Брюс жестоко обращался с фотографами.
Брюс, привыкший к хвалебным статьям, был удивлен и растерян, когда пресса взъелась на него. «Ли часто злился на СМИ, — вспоминает Роберт Чан, друг детства и актер в „Пути дракона“. — Он много раз говорил мне: „Сегодня я не могу работать. Ты видел, что они написали?“ Он кричал и уходил домой».
Помимо грома и молний от прессы, с которыми сталкиваются все артисты, Брюс должен был преодолевать препятствие, характерное для разноплановых актеров: расовую чистоту. Персонаж Брюса был непобедимым китайским героем, защитником его людей. В «Большом боссе» он защищал китайских рабочих-мигрантов от злобных тайских боссов. В «Кулаке ярости» он защищал китайскую честь от оскорблений японцев. И в «Пути дракона» он защищал китайский ресторан от западных преступников.
Но насколько китайским был сам Брюс? В то время об этом говорилось почти в каждой статье о нем, но этот вопрос витает над его наследием и до сих пор. Конечно, Брюс был воспитан в Гонконге, но родился в Америке, поступил в колледж в Америке, провел дюжину лет в Америке, а затем вернулся с голубоглазой женой и двумя евразийскими детьми, говоря на запущенном китайском и размахивая букетом иностранных идей.
Когда китайский репортер спросил его: «Считаете ли вы, что межрасовый брак столкнется с неразрешимыми препятствиями?», Брюс ответил: «Многие полагают, что так и будет. Но для меня расового барьера не существует. Я могу сказать, что каждый на этом свете является членом одной семьи, и вы можете подумать, что я блефую и слишком идеалистичен. Но если кто-то все еще верит в расовые различия, я думаю, что это слишком отсталый и узкомыслящий человек. Неважно, какой у вас цвет кожи, я все равно могу с вами дружить без какого-либо барьера».
Это пострасовое настроение не устраивало многих китайцев, которые все
