По итогам этого последнего испытания 25 июня 1897 года “Карно” был объявлен “способным выполнять задачи, для которых он был создан и может присоединиться к активной эскадре”.
По итогам испытаний досконально изучивший корабль капитэн дё вэсо Писэр 1 августа напишет донесение на 32-х страницах, которое окажется очень критичным, но оно было хорошо продумано и составлено в духе, совершенно достоверном и свободном от критики. Далее мы дадим только выдержки, которые нам кажутся наиболее интересными.
По поводу рубки, которая уже являлась предметом многочисленных переговоров в 1891-1892 гг., вентиляции и всего прочего Фрэдэрик Писэр писал: “Смогли сэкономить около двадцати тонн, но не за счёт толщины, аза счёт размера. Эта рубка фактически вмещает в себя боевую мачту, такое расположение, было бы оправданным, если бы мачта была защищена до броневой палубы, и совершенно безполезно, так как бронирование прекращается ниже рубки. Уменьшая рубку на всё пространство, занятое мачтой, можно было бы поместить там без затруднений дополнительный персонал и необходимые во время боя инструменты.
Кроме того, было неразумно размещать эту рубку на верхнем мостике, где она опиралась только на четыре подпорки, подставленные снарядам. Опустив её до уровня нижнего мостика, то есть приблизительно на два метра, настолько сократили бы и длину трубы, защищающей приводы, и полученная экономия веса послужила бы тому, чтобы упрочить сопротивляемость рубки, которая кажется очень проблематичной в настоящее время, если одна из подпорок будет разбита.
Относительно защиты корпуса, система, принятая на “Карно”, - первый шаг на пути, который итальянцы избрали раньше нас, применение клетчатого слоя в батарее, расположенного на броневой палубе. Согласно тому, что известно, действительно, ущерб, причинённый новыми разрывными снарядами, очевиден, так как вода затопит палубу, расположенную непосредственно над ватерлинией. Чтобы не допустить опрокидывания корабля под весом этой воды, нужно три вещи: высокая первоначальная остойчивость, отсеки уменьшенного объема, локализующие воду и средства для быстрого откачивания этой воды. На Карно довольно высок - 1,15 м, (кстати, здесь уместно вспомнить, что первоначальный проект предусматривал метацентрическую высоту равную 1,27 м., - прим, авт.) - но в связи с завалом по верхней кромке толстой брони, остойчивость, когда корабль погружается, уменьшается довольно быстро.
Отделения в бронированной батарее большие, это требовалось для того, чтобы проветривать и давать свет, так как эта батарея служит главным местом ночлега, где размещаются каждый вечер примерно 400 гамаков. Это - очевидная ошибка. Если хотим иметь клетчатый слой, то для этого необходимо единственное, надо отменить порты, подражая “Жорегибери”, и ещё увеличить разделение на отсеки, что вынудит отказаться от размещения там на ночь персонала в таком большом числе.
Наконец, мы должны сказать, что нет никакого средства удалить воду, которая проникнет на броневую палубу. Действительно, нельзя считать отвечающими этим чаяниям 24 маленьких шпигата по 0,15 м, которые ведут воду к водоотливной магистрали и которые являются шпигатами при стирке или для стока воды, просачивающейся через порты. Нужные шпигаты - это шпигаты большого сечения, позволяющие воде сойти, но не вернуться вновь. Министерская телеграмма от 28 января 1897 года предписала нам установить два пробных...
Глядя на три этажа портов “Карно”, напоминающие старые трёхдечные корабли, отказываешься понимать, что на этом корабле вопрос пригодности для жилья будет одним из тех, которые пролили много чернил во время вооружения. Вначале положение было таково: бронированная, разделённая на отсеки, батарея как в настоящее время, не имела других средств очищения воздуха, кроме бронированных дверей ограждения люков. В море, с закрытыми портами, 400 человек, которые там спят, не смогли бы там же жить. Вторая батарея, или средняя, на три четверти занята штабными каютами, на остальном, место ночлега для 120 человек, уже стеснённое печью и камбузом экипажа. Третья батарея, или верхняя, занята наполовину штабными каютами, затем камбузами и наконец, местом ночлега приблизительно для 120 человек. Из этого следует, что нижняя батарея в море непригодна для жилья; место ночлега в средней батарее невыносимо из-за жары, выделяемой печью, камбузом и передней дымовой трубой; наконец, место в верхней батарее, единственно возможное, но только для менее чем четверти команды.
Сначала думали проветривать нижнюю батарею, проделав в палубе второй батареи пять люков с трапами и спустив с верхней палубы семь дефлекторов вентиляции.
Из второй батареи были убраны печь и камбуз, чтобы их вновь поднять в третью батарею, где уже находились все другие камбузы...
На рейде, когда порты нижней батареи были открыты, люди там чувствовали себя хорошо; в море же, во время года, которое мы сейчас переживаем, температура действительно высока и отделения по сторонам от дымовой трубы на службе почти нежилые в связи с излучением жары, и кроме того, воздух там неизбежно спёртый из-за сплошных поперечных переборок, установленных ради деления на отсеки.
Из этой ситуации видится только единственный выход, это - сделать среднюю батарею целиком батареей для ночлега, как в случае с “Жорегибери” и “Шарль- Мартэль”. Решение выполнимое, так как в верхней батарее, уже зарезервированной для Штаба, мы найдём место для кают-компании и для всех необходимых помещений, за исключением каюты командира, но при условии не обязывать больше “Карно” нести флаг командующего...
Чтобы закончить с вопросом пригодности для жилья, надо сказать ещё об отсеках, расположенных под броневой палубой. Никто там не спит, но именно там с 5 ч 30 мин утра до 4 ч 30 мин вечера живут 150 механиков и торпедистов, и кроме того постоянно десять человек, занятые обслуживанием работающих механизмов. По температуре я всё-таки не нахожу ничего более чрезмерного, чем то, что мне известно по “Дэвастасьон”, где мы имели обычно 40° в отделениях вспомогательных механизмов.
Более свободная средняя батарея возможно направила бы в нижнюю палубу воздух, легче обновляемый, чем воздух, приходящий с верхней палубы...
Что касается управления с гребными судами, то трудно представить себе более затруднительное положение, в эскадренной службе, чем система ростр. Здесь, всё располагается прямо на палубе. Шлюпки поднимаются с воды механизмом с поперечной тележкой, подобно “Марсо”, приводятся на перекатываемые кильблоки и направляются затем на своё место. В результате их нельзя по иному перемещать по палубе и можно их повредить, перекатывая кильблоки, и, чтобы получить доступ к гребному катеру, надо сначала спустить паровой катер...
Броненосец "Карно". 1896 г. (Гребной винт)
В отношении якорного устройства применённая система совершенно не приемлема. Когда мы становились на якорь, мы сильно молотили по звеньям цепей на железной дороге, и два раза, мы заменили первую смычку”. (“Железная дорога” - массив чугуна или стали, по которому скользит цепь, прежде чем высучиться за борт; стопор - устройство, которое позволяет остановить цепь, блокируя её на железной дороге; “смычка” - длина цепи в 30 м., - прим, авт.). "Вначале, нам сказали, что надо было, прежде чем отдать якорь, опустить стопор железной дороги; мы это сделали; дать слабину цепи, мы это делаем. Порт отодвинул верхнюю часть якоря, чтобы можно было бросить его чуть дальше от борта; наконец, положили наклонные направляющие, предназначенные отодвигать лапы якоря при его отдаче. Правда, эти наклонные направляющие опускаются чересчур низко; они были захлёстнуты цепью, когда при отдаче она нашла сзади, и потом мы три раза становились на якорь с единственной наклонной направляющей, задней, и якорь, кажется, падает хорошо. Следовательно, при условии соблюдения указанных предосторожностей, кажется, что система отдачи якоря смогла бы оставаться такой, как она есть. По правде говоря, всё-таки, с военной точки зрения, её неудобство, это неудобство всякой системы, прибегающей к кат-балке, чтобы помещать якорь на место, несомненно, что система, принятая на “Брэнюс”, с якорем Марэль например, даёт этому кораблю больше преимуществ при его выходе в море”.
