Своеобразным подтверждением этого стал и выход в свет на французском языке дополненного и исправленного издания монографии А. Галанте-Гарроне[110].
В конце 70-х гг. произошло еще одно заметное событие: Р. Бускейроль опубликовал полный текст писем Миет Тайан[111]. Он выпустил также ряд небольших этюдов о биографии Ромма и публикаций соответствующих документов из архива департамента Пюи-де-Дом, правда, сделал это в малотиражном и, к сожалению, труднодоступном даже во Франции краеведческом издании[112].
В 80-е гг. в зарубежной историографии темы наступает некоторое затишье, но зато к истории «союза» Ромма и Строганова после длительного перерыва вновь обращаются отечественные авторы. В 1982 г. вышло в свет подготовленное И.С. Шарковой подробное археографическое описание бумаг Ж. Ромма, хранившихся в ЛОИИ[113]. Автор статьи, в частности, проанализировала письмо, посланное Ромму его швейцарским знакомым Кунклером с оказией – отправляющимся из Женевы в Париж «литератором Карамзиным». «Надо думать, – замечает ленинградская исследовательница, – что письма Кунклера были вручены, поскольку они сохранились в архиве Ромма, а это дает возможность предполагать, что Карамзин встречался в Париже с якобинцами Роммом и Строгановым, хотя в “Записках русского путешественника” об этих встречах ничего не говорится»[114]. Отталкиваясь от этого предположения, Ю.М. Лотман в известной работе «Сотворение Карамзина» (1987)[115] выстроил собственную версию истории пребывания «русского путешественника» в Париже, на которой я подробнее остановлюсь ниже, в соответствующей главе.
В том же 1987 г. ленинградский исследователь М.М. Сафонов выступил с опровержением существовавшей в историографии гипотезы о возможном знакомстве Ромма с сочинением А.Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». Ее выдвинул в 1923 г. литературовед В.П. Семенников, заметивший, что среди упомянутых М. де Виссаком, а за ним и П.И. Бартеневым бумаг Ромма значится рукопись именно с таким названием, и предположил, что будущий якобинец имел копию произведения «первого русского революционера» еще до того, как оно увидело свет[116]. Однако М.М. Сафонов показал, что речь здесь идет всего лишь о совпадении названий двух разных рукописей, ибо хранящийся в РГАДА и доступный для исследователей манускрипт Ромма не имеет ничего общего, кроме заглавия, со знаменитой книгой Радищева[117]. Впрочем, указанный историографический казус этим исчерпан не был: уже после выступления ленинградского историка гипотеза В.П. Семенникова опять всплыла в научной литературе[118], что дало М.М. Сафонову основание еще неоднократно обращаться к этой теме[119].
Это же «Путешествие из Петербурга в Москву» Ж. Ромма, наряду с отдельными фрагментами других его путевых заметок, было привлечено в качестве источника Е.Ю. Артемовой, изучавшей образ России в записках французских путешественников XVIII в.[120]
Широкий круг материалов Строгановского архива, относящихся к путешествиям Ж. Ромма и П.А. Строганова, был подробно проанализирован Н.А. Мурашевой в биографическом исследовании об их спутнике – А.Н. Воронихине[121]. В частности, она указала на необоснованность версии о том, что П.А. Строганов взял псевдоним «Очер» во время революции по политическим мотивам. «На самом деле, – отмечает исследовательница, – это произошло еще до приезда в Париж 1 ноября 1788 года»[122].
