Кроме страха смерти, существовал еще и риск попасть в плен. Простых солдат скорее убили бы на поле битвы или продали на невольничьем рынке в Алеппо, Дамаске или Каире, обрекая на существование, исполненное тяжкого труда. Более высокопоставленных персон, если их опознавали, брали в плен, а затем со временем освобождали за выкуп. Содержание пленников неизбежно было плохим. Ибн Василь, мусульманский писатель начала XIII века, описывал баальбекскую тюрьму как яму без окон: «там не было разницы между днем и ночью». (По иронии судьбы, именно в Баальбеке во время гражданской войны 1980-х годов в Ливане держали в качестве заложников Джона Маккарти, Брайана Кинана, Терри Уэйта и Фрэнка Рида). Существует описание еще одной тюрьмы в замке Бет Гуврин, где некий пленник содержался в течение года в одиночном заключении, после чего дверь растворилась — но только для того, чтобы в камере оказался еще один узник. Несмотря на столь суровые условия, некоторые узники проводили в заключении по много лет: так, в 1160-х годах правитель Алеппо освободил немецких пленников, захваченных во время Второго крестового похода еще в 1147–1148 годах.
Иногда выкупа так и не происходило — как было в случае со злосчастным Жервасом де Базошем (Gervase оf Ваzoches), захваченным сарацинами в Ойе. Король Иерусалимский Балдуин I отказался платить за него, и тюремщики Жерваса поставили его перед выбором: смерть или принятие ислама. Современник описывает судьбу Жерваса:
«Удивительно упорный, он отверг столь преступный поступок, не желая даже слышать о таком святотатстве. Достойный похвалы муж сей был немедленно схвачен, привязан к дереву посреди поля и разнесен в клочья летевшими со всех сторон стрелами. Из его черепа была сделана корона, а остальная часть пошла на чашу для правителя Дамаска, по приказанию которого все и было совершено, чтобы устрашить христиан».[50]
Даже если крестоносцу удавалось избежать гибели или плена, для большинства участников экспедиция представляла собой чрезвычайно суровое испытание. Основным источником трудностей являлся недостаток пищи и воды. Армия могла везти с собой ограниченное количество запасов и, покинув дружественные земли, начинала испытывать затруднения с добычей продовольствия у напуганного или враждебно настроенного местного населения. Получавший сведения из первых рук, автор «Gesta Francorum» писал, что воины Первого крестового похода были вынуждены идти на крайние меры, чтобы выжить.
«Наши люди были столь измучены жаждой, что пускали кровь лошадям или ослам, чтобы напиться; другие опускали в сточные ямы пояса или другую одежду и выжимали в рот влагу; третьи раскапывали влажную землю и ложились на спину, укладывая землю себе на грудь».[51]
Про осаду Иерусалима в июле 1099 года тот же автор сообщал:
«Мы страдали от жажды настолько, что зашивали шкуры быков или волов и использовали их, чтобы принести воду за шесть миль. Мы пили воду из этих бурдюков, хотя она воняла. И вот от дурной воды и ячменного хлеба мы каждый день терпели страдания, да еще и сарацины устраивали засады у каждого источника или пруда, где убивали наших и резали их тела на части».[52]
Еще раньше во время этого похода при восьмимесячной осаде Антиохии в северной Сирии людям приходилось испытывать себя на прочность. «Столь ужасным был голод, что люди варили и ели листья смоковниц, винограда, чертополоха, других растений. Иные варили высушенные шкуры лошадей, верблюдов, ослов, быков или волов и ели их».[53]
Не удивительно, что столь тяжелые условия заставляли дезертировать тысячи людей. Впрочем, к Третьему крестовому походу лучшая организация и более строгая дисциплина уменьшила количество дезертиров, хотя снабжение водой и продовольствием во многом зависело от случая, как это было характерно для всех средневековых войн.
Разумеется, рука об руку с подобными лишениями шли болезни. Войско Первого крестового похода понесло огромный урон от эпидемии (вероятно, брюшного тифа), начавшейся в 1098 году, а количество участников Третьего крестового похода непрестанно уменьшалось из-за множества разнообразных заболеваний. Особенно страшный мор поразил лагерь осаждавших Акру в 1190–1191 годах, в результате погибли тысячи людей из всех слоев общества. Автор «Itinemrium Peregrinorum et Gesta Regis Ricardi», отчета о Третьем крестовом походе, отмечал, что
«Рассказ об огромном количестве погибших в армии за такой короткий промежуток времени покажется невероятным. Количество погибших знатных людей еще можно было определить, а вот потери среди простолюдинов были просто неисчислимы. Согласно его данным в армии погибло: 6 архиепископов, включая патриарха Иерусалимского, 12 епископов, 40 графов, 500 представителей высшей знати, а с ними огромное количество духовенства и людей, которых невозможно сосчитать».[54]
Само собой, экстренная медицинская помощь была минимальной. Орден госпитальеров устроил в ходе сражений в Святой Земле полевые госпитали, но вероятность смерти от раны или от ее воспаления оставалась весьма значительной.
В связи с жесткими физическими требованиями и условностями средневекового общества подавляющую часть крестоносцев составляли мужчины. Но были среди них и женщины, тоже пожелавшие получить свое от обещанных духовных дарований. Ордерик Виталис, творивший в Нормандии в начале XII века, писал: «рыдающие жены страстно желали оставить детей и все свое достояние и последовать за мужьями».[55] Известно, что несколько женщин вступили в ряды крестоносцев. Чаще всего это были дамы, занимавшие в обществе высокое положение, например, королева Элеонора Французская — сейчас известная скорее как Элеонора (Алиенор) Аквитанская, ставшая впоследствии супругой Генриха II Английского. К сожалению, она оказалась втянутой в один из самых крупных скандалов средневекового периода. Известие о ее любовной связи с дядей, князем Раймоном Антиохийским, во многом подтвердило предубеждение большей части духовенства, что женщина может принести в армию крестоносцев только одни неприятности, поскольку природное ее естество будет вызывать такие пороки, как похоть и зависть.
Простые женщины могли сопровождать экспедицию в качестве пилигримов, либо занимать положение прислуги, например, прачек — а также, несмотря на духовный характер мероприятия, проституток. Большинство жен крестоносцев предпочитали оставаться дома, где их присутствие было куда более важным для охраны семейных владений и воспитания следующих поколений знати.[56]
