Департамент личного состава и хозяйственных дел (ДЛСиХД) министерства (по-нашему, административно-кадровый отдел) возглавлял М. Н. Никонов — типичный чиновник и пользовавшийся, по мнению сотрудников, дурной репутацией в денежных делах. Через департамент шло финансирование всех посольств, миссий и консульств, так что деньги к Никонову могли «прилипать» вполне свободно. Потом Никонова сменил аккуратный и тщательный во всём, высокий, представительный, краснощёкий остзейский барон К. К Буксгевден, по воспоминаниям современников, всегда приветливый и с постоянной самодовольной улыбкой на лице. Барон одновременно имел придворное звание шталмейстера и в официальных случаях являлся — к вящему изумлению молодёжи — в вицмундире и сапогах со шпорами.
При Н. К. Гирсе товарищем министра был Н. П. Шишкин, в то время как граф В. Н. Ламздорф считался ведущим советником министерства. Граф специализировался на составлении всех важных документов, в том числе и всеподданнейших докладов и был для Гирса незаменимым сотрудником. Продолжал работать горчаковский коллегиальный орган — Совет министерства, в который, в частности, входил профессор Ф. Ф. Мартенс (1845–1909), крупный юрист и знаток международного права, неизменный консультант министерства на всех переговорах и при заключении международных договоров, включая Портсмутский. Он оставил после себя фундаментальный труд «Современное международное право цивилизованных народов», оформленный в курс лекций, а также множество других публикаций, статей и трудов.
Судя по отзывам современников, профессор был о себе высокого мнения и иногда любил «пощеголять» своими знаниями. Статс-секретарь Государственного совета А. А. Половцов в своих мемуарах описывает заседание 18 февраля 1885 года Русского исторического общества, членом которого являлся Ф. Ф. Мартенс: «Мартенс душит нас рассказом, достойным сельского школьного учителя, о сношениях России с Пруссией во время Отечественной войны. С трудом прерываю этот педантический, бездарный рассказ…»
На 1902 год Министерство иностранных дел России имело следующую структуру:
министр — Ламздорф Владимир Николаевич;
товарищ (заместитель) министра — Оболенский-Нелединский-Мелецкий Валериан Сергеевич;
канцелярия — директор Ваксель Платон Львович;
1 — й департамент — директор Гартвиг Николай Генрихович;
2-й департамент — директор Милевский-Малевич Николай Андреевич;
Департамент личного состава и хозяйственных дел — директор барон Буксгевден Карл Карлович;
Государственный и Санкт-Петербургский Главные архивы — директор Стюарт Дмитрий Фёдорович;
Московский Главный архив — директор князь Голицын Павел Алексеевич.
При А. П. Извольском в Министерстве иностранных дел России тоже проводились реформы, отличавшиеся тем, что они были инициированы снизу. Старые обычаи «времён Очакова и покоренья Крыма» уже не отвечали требованиям времени. С приходом Александра Петровича окончательно уходили в небытие горчаковские патриархальные порядки, когда сановники министерства могли приходить в «присутствие» и уходить домой, когда им заблагорассудится, брать документы для работы на дому и без спросу родниться с иностранными гражданами. От находившихся за границей сотрудников (П. С. Боткин, Д. А. Эйхлер, Ю. Я. Соловьёв, И. Я. Коростовец, А. А. Гирс и др.) посыпались многочисленные предложения, для разбора которых была создана специальная комиссия.
Своим товарищем Александр Петрович назначил посланника в Гааге Н. В. Чарыкова[15], с которым учился в Александровском лицее. Потом Чарыков станет послом в Константинополе, а на его место заступит «кабинетный» дипломат А. А. Нератов, никогда за всю свою службу не занимавший ни одного заграничного поста.
Преодолев страшное сопротивление со стороны старого чиновничества (например, любимца Ламздорфа А. А. Савинского[16]), Извольский, в определённой степени следуя по стопам Горчакова, уволил управляющего второй (газетной) экспедицией Нивэ, назначил вместо него заведующего Санкт-Петербургским телеграфным агентством А. А. Гирса и установил тесный контакт и с агентством, и с прессой. Министр задался целью знакомить императора со всем тем, что появлялось в русской и иностранной периодике о России, русском правительстве и русской политике. Этим он наивно полагал привить Николаю II конституционный образ мысли. Будучи в области внутренней политики близким к кругу лиц, которые стремились сформировать правительство с участием общественных деятелей, Александр Петрович мечтал перенести этот принцип и на своё министерство. Но всё это были мечты и масса тщеславия — тщеславия, приведшего его к большой (боснийской) катастрофе для России и для него лично.
Но свежим ветром в коридорах дома на Певческом Мосту всё-таки слегка повеяло. Чиновники стали приходить раньше на работу. Дипломаты стали вникать в окружающие их события и встречаться с людьми из политики, журналистики и вообще глубже вникать в окружавшую их повседневную жизнь. В рамках Министерства иностранных дел заработала комиссия, призванная реформировать и упорядочить архаичные взаимоотношения Центра с загранучреждениями. Была изменена структура министерства, в частности вместо бывших департаментов были созданы отделы: 1-й — западноевропейский и американский, 2-й — Ближнего Востока, 3-й — Среднего Востока и 4-й — Дальнего Востока. Все должности в отделах, наконец-то, были введены в систему дипломатического рангирования: начальники отделов стали советниками, делопроизводители — старшими и младшими секретарями. Это давало возможность министру передвигать свои кадры и внутри ведомства, и за границей по единой должностной шкале. В отделах стали формироваться кадры с единым и богатым опытом работы в регионе или в стране региона, то есть для дипломатов вводили принцип специализации.
Начатая Извольским реформа дипломатического ведомства сразу упёрлась в недостаток денежных средств и тупое сопротивление Государственной думы, она затянулась до начала Первой мировой войны и полностью так и не была доведена до конца. Через Государственную думу, постоянно бунтующую и борющуюся с правительством, было проведено лишь несколько законопроектов: были повышены оклады для сотрудников Центра, но оставлены без изменения «долго и безуспешно пересматриваемые» заграничные штаты, так что дипломаты, находившиеся в загранкомандировках, были поставлены по сравнению со своими коллегами, работавшими в штате министерства, в неравные условия. Да и за границей разница между окладами послов и посланников и окладами секретарей была десятикратной. В результате служить в посольствах и миссиях могли лишь люди состоятельные, а лица, обременённые семьёй и не имевшие дополнительных доходов, рассчитывать на заграничную карьеру не могли. Ведь дипломатическая служба предусматривала солидные расходы из собственного кармана дипломата не только на жизнь, но и на представительские цели.
