* * *
По окончании съемок в Москву Люся и Владимир возвращались вместе. Лена Щербиновская, двоюродная сестра, а точнее – самая задушевная подруга Люси, сразу примчалась к ней в гости на Беговую, где в двухкомнатной квартирке обретало сразу три поколения Абрамовых – дедушка с бабушкой, сестра бабушки Аллочка, мама и, естественно, любимая дочь. Дед был известным специалистом в области энтомологии, профессором, руководил лабораторией по защите растений от вредителей, а заодно слыл крупным знатоком восточной культуры, переводил научные труды с фарси. Бабушка – Евгения Евгеньевна (кстати, единственная из всей семьи сразу и безоговорочно принявшая и понявшая Владимира) занималась переводами Киплинга. А папа – Владимир Аркадьевич, главный редактор издательства «Химия», в основном пропадал у своей тяжело хворавшей матери.
У Люси был выгороженный уголок – подобие своей «комнаты», в которой кузина, собственно, и познакомилась с Высоцким: «Он держался очень просто, одет был бедно: старенький свитер, простенький пиджачок. Он играл на гитаре и пел «Вагончик тронется…» Пел здорово – мурашки по коже! Общаться с ним оказалось сразу очень легко, так, словно давно уже мы знакомы. Я поняла, что этот человек очень дорог моей сестре, и это с первой же встречи определило мое к нему отношение… Говорил простым, отнюдь не литературным языком, казался немного грубоватым, чем поначалу шокировал нашу «профессорскую» семью».
Люся старалась оправдать прохладное отношение родных к внезапно объявившемуся жениху: «Может быть, у них было какое-то тщеславие: я – студентка, снимаюсь в главной роли! Может быть, они ждали чего-нибудь необыкновенного… Человек высокого роста, в шикарном костюме придет с цветами и сделает препозицию насчет их дорогого дитя… Отношения его с моими родными складывались далеко не идеально – безработный, пьющий, – но ему самый дух большой семьи с бесконечными семейными преданиями и легендами страшно нравился.
«Ты записываешь все это?» – спрашивал он. «Володя, я же и так помню…» – «Нет, записывай, забудется». – «Мемуары, что ли, писать?» – «Детям будешь рассказывать…»
Нина Максимовна Высоцкая к появлению Людмилы в качестве невестки тоже отнеслась весьма сдержанно. Хотя и признавала: «Действительно, она была красива». Но ведь сын-то официально еще был женат, разговоры пойдут…
Хотя в «довысоцкой» биографии Люси тоже имелся некоторый супружеский опыт. Пережив стресс после пылкой девичьей влюбленности, она в 10-м классе ушла из дома, перешла учиться в вечернюю школу, стала подрабатывать кем-то там во МХАТе и сняла комнату. От одиночества и безысходности позволила влюбиться в себя сыну хозяйки квартиры. Он был старше, завсегдатаем богемных вечеринок, атмосфера которых и помогла вскружить голову романтичной Люсе. В 18 она вышла за него замуж. Впрочем, этот союз продлился недолго. Спустя три года она оставила мужа. Но разводиться они не спешили, отметка в паспорте не мешала – никто из них не собирался обременять себя новыми брачными узами. Стало быть, в том, что Владимиру Семеновичу в будущем пришлось усыновлять своих собственных сыновей, не только его вина. Только в 62-м, когда Людмила уже ждала первенца, в столице, прибыв с Дальнего Востока, наконец объявился ее официальный муж, и они быстро и спокойно развелись.
(Позже Людмила избегала публично называть имя этого человека. Между тем через десять лет Игорь Дуэль стал вполне состоявшимся очеркистом, печатался в популярных изданиях, в том числе в «Литературке». Писал о море, проблемах рыболовного флота, позже набрел на неисчерпаемую, как нефтяная скважина, тему – топливно-энергетический комплекс, ну и так далее.)
А народонаселения на Беговой все прибавлялось – через два года после рождения Аркадия на свет появился второй сын – Никита. И бытовые условия стали ничуть не лучше, чем в общежитии. Поэтому молодые жили как бы на два дома – то у Абрамовых, то у Нины Максимовны, получившей наконец-то отдельную квартиру в Новых Черемушках.
Кстати, толком отметить премьеру фильма «713-й просит посадку» им так и не удалось. Отправившись на торжественный показ в кинотеатр «Москва», молодежь оставила девятимесячного Аркашу на попечение бабушки. «И внучек устроил мне такой концерт! – жаловалась Нина Максимовна. – Я пребывала в состоянии, близком к истерике. Пришлось позвонить в кинотеатр к администратору и сказать, что у них на премьере находятся двое актеров, Абрамова и Высоцкий, нужно их срочно найти и передать, чтобы они немедленно приехали домой!»
Как же потом ликовала бабушка Нина: «Они примчались как угорелые! Но этот буян уже спал крепким сном поперек большой тахты…» То, что праздник был скомкан, – дело, конечно, десятое.
Люсю и Владимира, кроме театра и кино, сближали и другие общие интеллектуальные интересы. Хотя бы та же научная фантастика, летающие тарелки, пришельцы, иные миры. Она даже помнила точную дату начала этого увлечения – 1962 год. Когда появился на свет Аркаша, молодой маме врачи посоветовали побольше читать легкой литературы. Отец принес в больницу сборник с романом братьев Стругацких «Стажеры». Вот с той поры и пошло… Позже даже подружились с авторами. Аркадий Натанович стал другом семьи. И даже имя своему сыну молодые родители дали в его честь. А младший брат Аркадия Борис, едва увидев Люсю, стал называть ее глаза «марсианскими».
Зная Стругацких чуть ли не наизусть, Людмила и Владимир, как в пинг-понг, обменивались репликами-цитатами. Люся начинала:
– «Женщины для меня как были, так и остаются самыми таинственными существами на Земле. Они знают что-то – то, чего не знаем…»
А Высоцкий, смеясь, заканчивал:
– «…мы, люди!»
Позже они познакомились с легендарным польским писателем-фантастом Станиславом Лемом, который, будучи в гостях у своей московской приятельницы Ариадны Громовой, изъявил желание встретиться с «коллегой по цеху», автором «Гимна космических негодяев», «Тау-Кита», «Пришельцев».
Правда, вечеринка у Громовой оказалась чересчур многолюдной, шумной. Желающих вживую пообщаться с «классиком жанра» было вдоволь. Высоцкий пел немного – больше слушал. А слушать он умел замечательно, подмечал один из участников застолья, драматург и большущий любитель «самодеятельной» песни Михаил Львовский: «Слушал очень цепко, как собака, которая сделала стойку на дичь».
Пан Станислав живо интересовался у очаровательной Люси:
– А что вы делаете в жизни, помимо того, что вы – жена Высоцкого?
– Призвание женщины – быть матерью. Я – за это. Я воспитываю своих детей. Это то, чем я занята в жизни.
Но поляк был въедлив, не отставал:
– Не хотелось бы вам, пани, вновь стать актрисой и работать в театре?
Люсе, безусловно, льстило такое внимание знаменитого писателя и философа. И она решила блеснуть:
– Я категорически против того, чтобы женщины играли в театре. Я за то, чтобы в театре, как во времена Софокла и Еврипида, играли одни мужчины: надевали женское платье, выходили на сцену, – это было прекрасно. Поэтому мне и в голову не приходит снова становиться актрисой…
