Долог путь, шагайте шире,Где два – там четыре,Где четыре – там семь,Скорого пути нам всем.
Ну и вот, пожалуйста: «Где четыре – там семь»… Шагайте шире, ага. Хорошо я хоть в птицу не додумался превращаться.
Друзья с трудом удерживались от смеха.
– А я рассказывала вам, как впервые вызывала огненную фею? – прочирикала Скайлар. – У меня тоже все пошло наперекосяк. Она получилась скорее желтая, чем оранжевая.
– И что потом? – заинтересовался Гилберт.
– Да ничего. Просто они же должны быть оранжевыми. Такое позорище!
Гилберт только головой помотал:
– Да уж, Скайлар, умеешь ты подбодрить друга.
– У меня тоже пока не ладится с телекинезом, – утешил лягуха Элдвин.
– А лично я подготовилась гораздо лучше, чем в первый раз, – заявила Скайлар. – Целый месяц учебы и тренировок не прошел даром. Мои заклинательные способности сейчас хороши, как никогда. – Тут сойка заметила, что друзья укоризненно смотрят на нее, и осеклась. – Ну ладно, вы правы. Подбодрить друга – тут я слабое звено, да?
Почти все утро фамильяры шли через бронзхэвенские равнины. Королевские погодные заклинания не действовали, и в преддверии зимы это особенно ощущалось – уже заметно похолодало. Деревеньки стояли в окружении золотистых пшеничных полей. Если бы не дворцовые ворота, можно было бы подумать, что Бронзхэвен назвали так из-за этих солнечных квадратиков.
Вот солнце уже достигло зенита, и фамильяры миновали поворот, за которым на них обрушился калейдоскоп красок. И справа и слева все пестрело, словно вдоль дороги раскинули покрывала с узором из броских цветов – ошеломляюще красных, удивительно синих – и крошечных золотых шариков, поблескивающих, словно монетки.
– Ксилойон, травяной и древесный сад, – пояснила Скайлар, никогда не упускавшая возможности прихвастнуть своими знаниями. – Любой цветок, трава или пряность, какая только может понадобиться волшебнику, растет здесь. Кальстафф говорил, что, не стань он учителем, работал бы тут, в каком-нибудь из питомников.
Элдвину, конечно, еще учиться и учиться, но кое-какие известные растения он все же смог распознать. Вон оранжевая мята, там тмин, а вот грядки с серой травой, которой не страшны холода, – ее Элдвин уже запомнил, как и те цветы с розовыми лепестками, что растут рядом. И еще кусты с белыми ягодами, которые позванивают, словно бубенчики на ветру, – с ними он тоже знаком.
Фамильяры шли осторожно, опасаясь наступить на какой-нибудь бутон. И вдруг Элдвину стало страшно любопытно: что это там за трава такая с густыми листьями? Что-то такое есть в этом растении, так и хочется подойти поближе… Он переступил через лежащие на земле усики и уже вытянул лапу…
– Элдвин! – крикнула Скайлар. – Не трогай!
Элдвин только собрался подцепить растение когтем, как вдруг почувствовал какое-то шевеление вокруг лап. Зеленые побеги, словно змеи, обвили его щиколотки. Кот попятился, и травяные щупальца отпрянули. Элдвин поспешил назад к друзьям.
– Так и не понял, что это, – мяукнул он.
– Кошачья мята, – ответила Скайлар. – Вам, кошкам, перед нею не устоять. Но таскать ее из Травяного сада и не думай. Это и к другим растениям относится.
– Что ж ты раньше-то молчала? – сдавленно проквакал Гилберт откуда-то сзади.
Элдвин и Скайлар обернулись. Гилберта крепко удерживали травяные щупальца. Перепончатые лапы, рот и подбородок лягуха были все перемазаны соком лиловых ягод.
Зеленые усики поволокли Гилберта в подлесок. Элдвин разглядел ржавые грабли, лежавшие на грядке. Усилием мысли он поднял их в воздух, перевернул и уронил зубьями прямо на хищные побеги. Те отпустили Гилберта, и лягух, совершив гигантский прыжок, приземлился между котом и сойкой.
– Может, мы хоть до Эбса доберемся живыми? – ухмыльнулся он.
Троица продолжала путь. Столица осталась далеко позади, и дорога сделалась жутковато пустынной. Похоже, немногие готовы рискнуть и высунуть нос наружу в эти неспокойные времена. Все заперлись дома и закрыли ставни. Неужели думают, что им это поможет, если Паксахара вдруг объявится на пороге?
Элдвин и Скайлар двигались довольно быстро, а вот Гилберт со своими неудачно заколдованными лапами все время отставал, да еще и ныл из-за камешков, которые то и дело забивались между лишними пальцами. Так продолжалось, пока Элдвин не предложил лягуху поехать на себе верхом. Дело пошло веселее, и друзья стали наверстывать упущенное время. Ноша была Элдвину совсем не в тягость, а вот без Гилбертовых изысканных трехстиший о бутонах лилии и утраченной любви он бы, пожалуй, обошелся.
Солнце стояло уже не так высоко, когда перед взором путешественников возникла река Эбс – широкая зелено-голубоватая полоса, разрезавшая землю надвое. На другом берегу виднелись высокие деревья Глубинных лесов, а над ними возвышались снежные пики Кайласы. Великая река пахла рыбой и влажной землей, и этот запах напомнил Элдвину жизнь в Бриджтауэре – западная стена города выходила прямо к Эбсу.
