Мы плыли вместе до следующего утра, в которое увидели весь английский берег при Орфорд-Нессе. Тогда приехал к нам капитан Бересфорд и взял с собою Резанова, астронома Горнера и майора Фридерици; после чего разлучились мы скоро, и каждый пошел своим курсом. При сем не упустил я случая отослать своего племянника Бистрома, кадета Морского корпуса в Лондон, с тем, чтобы отправиться ему оттуда назад в Россию. Худое состояние его здоровья, увеличившееся чрезмерно от беспрестанного страдания обыкновенною морскою болезнью, показало ясно, что продолжение путешествия было для него вовсе невозможным.
Поелику прошедшею ночью должны были мы следовать за фрегатом, «Виргиниею», то и произошло, что мы находились теперь между английским берегом и опасными мелями, из коих главная называется Голоперс, и на оной нет никакого знака. Мореплаватели стараются обыкновенно проходить мористее сих мелей, между оными же не отваживаются ходить без лоцмана. Ночью ветер сделался совсем противный и принудил нас в следующий день лавировать между Норд и Зюйд Форландом. Пополудни настало совершенное безветрие; прилив был противный и направление имел из Английского канала. Все сие заставило нас бросить верп; но вдруг потом сделался ветер восточный, которым прошли мы наступившею ночью Дувр.
Сентября 26-го в 4 часа пополудни перешли мы меридиан Гринвичский, от коего предположил я считать долготу через все путешествие западную, потому что плавание наше было от востока к западу.
27-го в 9 часов увидели мы огонь Эддистонова маяка. В 11 часов, находясь по счислению в недельном расстоянии от Фальмута, велел я убрать паруса и лавировать под марселями до рассвета. По наступлении дня Корнвальский берег открылся вблизости перед нами. Скоро потом увидели мы берег Св. Анны, или восточную конечность Фальмутского входа, а наконец крепость Пенданис, находящуюся на западной стороне оного. В 8 часов бросили якорь на Каррегском рейде, на коем соединились с «Невою», пришедшею туда двумя днями ранее. Я послал немедленно лейтенанта Левенштерна к коменданту спросить, если я отсалютую крепости, то будет ли он отвечать нам равным числом выстрелов. Комендант отвечал, что он без сомнения сделает то для российского флага, что и исполнено было следующим утром. Стоявшему тут английскому фрегату салютовал я двумя выстрелами меньше против крепости, а именно семью, и он ответствовал равномерно.
Главное намерение, побудившее меня зайти в сию гавань, состояло в том, чтобы запастись здесь некоторым количеством ирландской солонины, ибо я опасался, что российская, датская и гамбургская солонина не выдержат и года. На каждый корабль, по недостатку места, взято было ирландской только на 6 месяцев. Здесь приказал я выконопатить корабль свой весь снова для того, что во время штормов в Северном море входила в него вода с обоих боков. Работа сия, невзирая на то, что я, кроме своих конопатчиков, нанял еще восьмерых в Фальмуте, продолжалась 6 дней. Поелику надобность необходимо требовала зайти в какую-либо английскую гавань, то Фальмут предпочел я Портсмуту и Плимуту и впоследствии был тем совершенно доволен, ибо мы могли достаточно запастись здесь всем тем, что только было нужно.
Сим обязал нас преимущественно тамошний купец Фокс, доставивший нам доброхотно все вещи за сходную цену. Генерал Кауел, областного войска начальник, равно и лорд Рауль, шеф милиционного полка, оказали нам столько благоприятства, что я не могу тем довольно нахвалиться. Они находились в Фальмуте с того времени, когда англичане угрожаемы были вторжением французов в их отечество. Город сей, хотя не велик и некрасивого построения, однакоже представляет глазам иностранца некую, свойственную всем английским городам, приятность. Впрочем, разность между Фальмутом и другими северо-восточными английскими городами, которые имел я случай видеть, довольно приметна; наипаче же виден в нем недостаток в благосостоянии людей нижнего класса, что в Англии, по сравнению со всеми европейскими землями, особенно кажется необычайным.
Поелику провинция Корнвальская, как известно, очень изобильна минералами, для добывания которых из земли потребны почти все жители сей провинции; хлебопашество же и скотоводство по сей причине с желаемым успехом производимы быть не могут, да и для торговли весьма мало других продуктов там имеется, то мне посему и кажется, что приносящие малую прибыль упражнения нижнего состояния людей, состоящие большей частью в разработке рудников, служат вероятною причиною таковой их скудости. Мне не удалось быть на полях в отдалении от города, и я делаю общее заключение только по тому, что примечено мною в Фальмуте; и так не уверен совершенно в точности сего моего суждения. Фальмутская пристань пространна и прекрасна.
Большие корабли останавливаются на Каррегском рейде в расстоянии от города на одну английскую милю. Пакетботы, отправляющиеся ежемесячно в Америку, Вест-Индию и Лиссабон, останавливаются перед самым городом. Якорное стояние в обоих местах столь безопасно, что не было еще ни одного случая, чтобы какой-либо корабль или судно сорвало с якоря.
Глава III. Плавание из Англии к островам Канарским, а оттуда в Бразилию
Выход кораблей из Фальмута. – Наблюдение чрезвычайного воздушного явления. – Приход к Тенерифу и тамошнее пребывание. – Примечания о Санта-Крусе. – Инквизиция. – Неограниченная власть генерал-губернатора на островах Канарских. – Астрономические и морские наблюдения в Санта-Крусе. – Отход «Надежды» и «Невы» в Бразилию. – Остров Св. Антония. – Примечания о переходе через экватор. – Тщетное искание острова Ассенцао. – Мнения о существовании сего острова. – Усмотрение мыса Фрио. – Положение оного. – Крепкий ветер в близости острова Св. Екатерины. – Остановление на якорь между оным и берегом Бразилии.
Все было готово, ветер сделался попутный, и я с великим нетерпением ожидал Резанова, прибывшего наконец в Фальмут 5-го числа перед полуднем. В тот же день, по наступлении прилива, оставили мы рейд Каррегский, при свежем северном ветре, склонившемся через несколько часов к востоку. Ветер дул свежий, не производя большого волнения. Ночь была светлая, совершенно безоблачная, прекрасная. Все офицеры оставались на шканцах до полуночи. Каждый помышлял и желал, чтобы сия ясная, но последняя ночь у берегов европейских была предзнаменованием благополучного путешествия. Таковая мысль и желание, происходившие не от боязни о личной опасности, более всего могли во мне оказывать свое действие.
Экспедиция наша, казалось мне, возбудила внимание Европы. Счастливое или несчастливое окончание ее долженствовало или утвердить мою честь или помрачить имя мое, в чем участвовало бы некоторым образом и мое отечество. Удача в первом сего рода опыте была необходима, ибо в противном случае соотечественники мои были бы, может быть, еще на долгое время от такового предприятия воспящены, завистники же России, по всему вероятию, порадовались бы таковой неудаче.
