Смерть героя
В самый разгар русско-шведской войны в середине июля 1788 года на широте южной оконечности острова Эланд Балтийский флот России обнаружил шведов. Крепкий ветер разогнал столь крутую волну, что на кораблях с обеих сторон задраивали порты нижних деков. Весь день противники держались в виду друг друга, борясь со штормом. На следующее утро, когда волнение немного спало, оба флота начали сближение. Первыми в бой вступили арьергарды. Глухо ухали выстрелы, и ветер стелил клубы дыма над волнами. Было два часа пополудни. Передовым у русских шел линейный корабль «Мстислав» под командой капитана бригадирского ранга Муловского. Шведы, стараясь использовать свое численное преимущество, пытались отсечь передовые русские корабли от основных сил. Против «Мстислава» сражалось сразу семь неприятельских линкоров. Командующий Балтийским флотом вице-адмирал Чичагов посылал на «Мстислав» одно донесение за другим, требуя, чтобы Муловский, насколько возможно, жался к своим задним мателотам. Но вопреки приказам адмирала «Мстислав», насколько возможно, сближался со шведскими кораблями, ведя ожесточенный артиллерийский бой сразу с семью вражескими судами!
Огонь его был ужасен для неприятеля. Пушки «Мстислава» буквально вычищали палубы шведов, производя там страшное опустошение. То, что делал капитан Муловский со своей командой, было невероятно. Не выдержав его огня, в панике покинули строй и спустились за линию сражения сразу три линейных корабля противника. Получил повреждения и «Мстислав», но, в считанные минуты устранив их, снова пошел в бой и снова заставил врага отступить.
Теперь, ведомый рукой своего отважного капитана, «Мстислав» сражался со шведскими кораблями на дистанции пистолетного выстрела, поражая неприятеля орудиями левого борта. Когда шведское ядро перебило переднюю мачту, капитал Муловский бросился осматривать повреждения. Стоя во весь рост под пушечным огнем, он хладнокровно отдавал распоряжения о починке фок-мачты. Над головой просвистели одно за другим три ядра. Четвертое, пущенное в упор, пробило стоявшие на палубе шлюпки и ударило капитана в бок. С глухим стоном Муловский рухнул на палубу.
К упавшему капитану подбежали капитан-поручик Эссен, лейтенант Ваня Крузенштерн. Муловского подхватили на руки.
– Братцы! Что бы ни случилось, не сдавайте корабль! – твердил он несущим его. – Положите меня на шканцах, я еще ваш командир и должен руководить боем!
Подбежал корабельный лекарь. Распахнув свой сундучок, принялся осматривать рану.
– Я знаю, – скрипел зубами от невыносимой боли Муловский, – у меня оторвана нога.
– Ваша нога цела, господин капитан, – говорил ему лекарь, пытаясь пережать щипцами кровеносные сосуды. – У вас бок вырван!
– Это плохо, что бок, – закрыл глаза капитан «Мстислава». – Делайте что надо!
– Будет очень больно! – сказал лекарь, засучивая рукава и раскладывая подле себя инструменты. – Примите водки.
– Нет, – мотнул головой капитан. – Я потерплю и так!
Над головой завывали шведские ядра. Остро пахло порохом и уксусом. Внезапно раздалось мощное «ура» – метким выстрелом с «Мстислава» на шведском корабле сбило флаг.
– Что такое случилось?! – приподнялся на локтях смертельно бледный Муловский.
– Никак, ваше высокоблагородие, швед флаг спустил, в плен сдается! – прокричал стоявший рядом Эссен.
Муловский вяло махнул рукой:
– Пошлите мой катер за флагом! – И поднял глаза на стоявших рядом офицеров. – Жить мне осталось совсем немного. С каждой минутой силы покидают меня все более. Передайте графу Ивану Григорьевичу, что слово свое я сдержал и принял смерть, для каждого моряка почетную! Супруге же его Анне Александровне на словах скажите, что прошу ее не оставлять вниманием домашних моих, а невесте передайте слова мои, что любил я ее и помнил до последней минуты своей смертной.
Эссен, глотая слезы, велел звать корабельного батюшку. Исповедавшись, Григорий Иванович некоторое время смотрел на проносящиеся по небу облака. Губы его, искусанные от невыносимой боли, что-то шептали, в глазах стояли слезы…
Наклонившись к умирающему, капитан-поручик Эссен расслышал его последние слова:
– Вам завещаю исполнить то, что сам не успел, – проделать вояж кругосветный!..
И голова капитана откинулась в сторону, тело дернулось и замерло, теперь уже навсегда… Не стыдясь слез, стояли рядом офицеры и матросы. Закрыв лицо руками, рыдал любимец бригадира лейтенант Крузенштерн. Линейный корабль «Мстислав», качаясь на крутых волнах, продолжал бой…
Эландский бой завершился победой русского флота. Шведы так и не смогли помешать соединению у острова Борнхольм главных сил флота с эскадрой вице-адмирала Тимофея Козлянинова, зимовавшей в Копенгагене.
Вечером в кормовом салоне флагманского корабля вице-адмирал Чичагов, хлебосол и матершинник, скрипя гусиным пером, выводил на бумаге размашисто: «…Вред, неприятелю причиненный, хотя и неизвестен мне, но, судя по тому, что двое из кораблей его, атаковавших против авангардии нашей, быв весьма храбро отражены крайним кораблем нашим под командою капитана Муловского, принуждены были выйти из линии, можно почитать немалым; с нашей стороны убитых не более 30 человек да раненых 170… Вред не так бы был велик, ежели бы, к общему всех служащих во флоте сожалению, не лишились мы в сем случае уважаемого начальниками и любимого подчиненными своими храброго и лучшего капитана Григория Ивановича Муловского. Не без прискорбия моего, нахожу за надобное не скрыть об нем перед В. С., зная, сколь великое участие в нем принимать изволите, но уверяю В. С., что смерть его служит честию российскому воинству. Быв поражен в бок неприятельским ядром, последние слова его не были иные, как служащие к ободрению подчиненных своих храбро и неустрашимо отражать неприятеля. Сие, по крайней мере, истинное мое уведомление да послужит В. С. к уменьшению сожаления о пресечении жизни столь хорошего офицера».
Чичагов отложил в сторону донесение о сражении вице-президенту Адмиралтейств-коллегий Ивану Григорьевичу Чернышеву. Постоял на кормовом балконе. Ветер трепал низко надвинутый парик. За кормой «Ростислава» белел парусами растянувшийся до горизонта Балтийский флот, вписавший в свою славную историю еще одну победу над врагом.
